Цепкие лапы родины
Шрифт:
– Знаю, этому нужна только «баба в доме», как приложение к домашнему хозяйству.
– Я сказала, что жить будем, только если официально поженимся. Он почему-то сразу согласился. Стали готовиться к свадьбе. Хотя выходить за него не очень-то хотелось. Но мать и брат настаивали. Говорили, что малый хороший, отец начальник районного отдела милиции, со связями, с ним не пропадешь… И им тоже поможет. Я про тебя говорила, но они никто даже слушать не хотели. Брат вообще меня дурой обозвал. Заявил, что даже если ты еще жив, то из плена только дураками и калеками возвращаются, что чечены пленных кастрируют… Решила подождать хотя бы до лета… А дальше… Дальше вдруг появился ты…
– А машина у тебя откуда?
– От отца осталась. Я на права сдала, теперь тоже езжу… А ты давно в городе?.
– Нет, только вчера днем прибыл. От соседей узнал, что твоя свадьба завтра. Ночь за городом на чьей-то брошенной даче провел. К своему дому не приближался.
Некоторое время они лежали, молча прижимаясь друг к другу…
– Давай, ты пока поживешь у нас на даче, там все равно никто из наших давно не появлялся. Я возьму отпуск, подсоберу денег и, вместе свалим. У тебя какие-нибудь документы остались?
– Да. Я не сдавал паспорт в военкомат, когда меня забирали.
– Отлично. Свяжись с родственниками, забери документы… А дальше что-нибудь придумаем.
Регина поднялась, достала косметичку и долго, старательно приводила свой макияж в порядок. Затем она надела бюстгальтер и трусики. Более из вещей при ней ничего не осталось. Микола тоже оделся и вылез из машины. Они посмотрели друг на друга и невольно заулыбались.
– Риночка, ты собираешься в таком виде по городу ехать?
– Да знаешь, что я подумала, если гаишники остановят, такой мой вид их отвлечет!
– Как знаешь… Боюсь, наоборот привлечет.
* * *
Вечерело. Солнце клонилось к горизонту. Тени от деревьев и дачных домиков становились все длиннее, растягиваясь по огородам и бурьяну на месте бывших огородов.
К высокому домику из силикатного кирпича с мансардой вместо чердака, подошла Регина со спортивной сумкой в руке и тихо постучала в дверь. Через минуту дверь открылась и она проскользнула внутрь, сразу оказавшись в крепких объятьях Миколы…
– Да подожди же ты! – притворно-возмущенным тоном воскликнула Регина.
– Не могу, не терпится! Как в песне – «я приду и тэбэ обойму, если я не погибну в бою!»
Регина смущенно заулыбалась.
– Я вот тебе продуктов принесла и еще оду вещь на всякий случай…
Регина осторожно вынула из сумки тряпичный сверток и развернула его.
– Это ПМ*?
– ИЖ-71. Гражданская модификация ПМа, для частных охранных служб.
– Откуда он у тебя?
– После смерти отца нашла у него в тайнике. Ты им пользоваться умеешь?
– Да как сказать… В армии один шакал, - в смысле офицер – однажды дал подержать… Слушай, а у твоего отца там АК в тайнике не было? АК мне как-то привычнее…
Регина улыбнулась: Даже после всего, что он пережил за последние три года, чувство юмора ничуть не утратил. Регина показала, как разбирать пистолет, как приводить в боевое состояние. Собрав его обратно, она завернула его в ткань и спрятала под кирпичами за чугунной печкой – буржуйкой.
– На досуге потренируешься разбирать и пользоваться.
– Да ты то откуда все знаешь?
– Окончила курсы частных охранников шестого разряда – с правом на оружие.
Регина присела на диван, достала из сумки два яблока, одно кинула Нику, другое взяла себе.
– Сам-то ты как? Рассказывай!
– Отлично. Был в городе, связался с отцом. Ему пришлось уйти на пенсию, из-за меня, наверное. Сильно постарел. Передал мне документы, деньги, вещи и все необходимое. Через своих корешей в райотделе проверил меня по картотеке ИЦ*. Числюсь в федеральном розыске за военной прокуратурой по обвинению в дезертирстве. Больше ничего. Узнавал также в ОУРе*, что там на меня есть. К ним поступала ориентировка*, но они ее благополучно похерили. В марте вышла амнистия для совершивших преступления в ходе войны. Но, не понятно, попадаю ли я под нее. Меня ведь в дезертирстве обвиняют, да еще и побег… В общем лучше мне не высовываться. Ходил по городу. Никто меня не узнает. Однако, думаю, к дому мне приближаться все-таки не стоит. Возможно, меня еще чечены ищут. Я ведь, когда бежал из плена, несколько чехов ухлопал. Ну да ладно, хватит о делах, я так по тебе соскучился, дай я обойму тебя…
– Пусти, задавишь… - Регина шутливо крикнула, когда он вновь сжал ее в своих крепких объятиях - пойдем, лучше прогуляемся на природе, пока еще не слишком поздно!
Регина достала из тайника пистолет:
– Возьмем на всякий случай.
– Знаешь, пусть пока у тебя эта «игрушка» побудет. У меня штык-нож трофейный с собой. Мне он как-то привычней…
Регина положила пистолет в сумочку, вышла из домика, осмотрелась, отошла за калитку. Не заметив ничего подозрительного, тихо засвистела. Через минуту к ней подошел Микола. Пройдя до лесополосы, они, взявшись за руки, пошли по небольшой тропинке среди деревьев.
– Как там наши кореша, наша панк-компания? На свадьбе меня никто не узнал.
– У всех по-разному. Вован там же учится. Коля сварщиком работает. Света в фирму художником пристроилась.
– А Диман как? Он совсем не изменился. Вчера я его возле южного рынка встретил, постояли, побрехали. Говорил, что тоже в армии служил.
– Да, служил. Сам напросился. Со своими поругался и в порывах страсти в военкомат, – на службу проситься. Когда война началась, писал рапорта, чтобы на войну отправили. Но не отправили. Тогда он прострелил себе плече из карабина, когда в патруле стоял. Сказал, что на него напали. Но его быстро раскрутили и посадили. Несколько месяцев в СИЗО просидел, потом по амнистии освободили.
– Вот это прикол! А мне он об этом ничего не сказал!
Вскоре они вышли на маленькую светлую лужайку среди берез. Микола молча, преподнес ей букет полевых цветов, нарванных, пока они шли через березняк. Регина улыбнулась, присев на корточки разложила цветы на траве и стала старательно плести из них венок. Они о чем-то непринужденно разговаривали, Микола ходил где-то рядом. Тем временем солнце зашло. Когда венок был готов, Регина водрузила его на голову, оглянулась и ахнула: Микола стоял в одних трусах и смотрел на нее, счастливо улыбаясь.