Cердца трех

Лондон Джек

Реалии современного быта и мышления великолепно представлены не только телефонизированным миром делового Нью-Йорка, но и миром колониальных администраторов, в частности, начальником полиции города Сан-Антонио — негодяем, который олицетворяет в романе крайнюю степень человеческой низости.

А насколько рельефно изображены панамские тюремщики вроде Педро Зориты, жандармы, садисты-плантаторы, торговцы и подонки-пьяницы, обитающие в Сан-Антонио! Колониальные правители в романе — истинные предшественники гаитянского «папаши» Дювалье и его свиты из произведений Грэхема Грина, а их подчиненные и бесправные рабы вызывают ассоциации со знаменитым романом Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Таким образом, речь идет о литературной традиции, которая уходит корнями во времена, достаточно отдаленные от изображаемых событий и персонажей.

Нравственная свежесть и юношеское обаяние героев романа предполагают отсутствие чрезмерной психологизации и социологизации характеров. И все же у Джека Лондона они в какой-то мере отмечены печатью социальности и национальными чертами. Различие в мышлении коренных жителей Латинской Америки, в том числе индейцев майя, и потомков флибустьеров и конквистадоров весьма существенно по сути, не говоря уже о разных типах культуры.

В то же время хитрость и коварство присущи как племенным, так и городским цивилизованным «варварам». Это тоже древняя как мир и важная характеристика человеческой природы, черты вечных «архетипов».

Набросанный Джеком Лондоном групповой портрет плантаторов и пеонов, а также коррумпированной администрации города Сан-Антонио — явная удача писателя, отчасти объясняющая нынешнее положение в этих бедных и чаще всего взрывоопасных уголках земли.

…По-своему «диким» предстает и увиденный глазами царицы современный Нью-Йорк, Манхеттен. Столица технической цивилизации мирового бизнеса со своим Уолл-стрит, биржей, «волками и медведями» бога бизнеса бездуховна и безжалостна. В такой неприглядной картине писатель усматривал тенденцию к одичанию современного человечества, хотя повествуется об этом с искрометным юмором. И тут Джек Лондон в какой-то мере приближается к известному сатирическому роману Марка Твена «Янки при дворе короля Артура».

Говоря об идейной стороне романа «Сердца трех», ни в коем случае недопустимо сводить ее к изображению «ужасов» капитализма. Перед нами, прежде всего, увлекательнейшее произведение талантливого писателя, изображающее сильных, молодых, душевно богатых людей, людей чести и достоинства, то и дело рискующих жизнью во имя справедливости и счастья других.

Сюжетно-концептуальная сторона романа определила и его оригинальный стиль. Чрезвычайное стилевое разнообразие в данном случае и служит средством характеристики персонажей, и создает своеобразный речевой фон произведения. По-своему интересны и прямая речь Слепого Вождя бандитов, воплощающего Суровую Справедливость, и зловещее бормотание жестокосердного жреца племени Потерянных Душ, и прочтение верховным жрецом майя «письма узелками», знакомого и другим латиноамериканским индейцам, например, в Чили. Герои романа, как и сам автор, не терпят испанской витиеватости, но стилист Джек Лондон не может без нее обойтись. Весьма любопытны, например, метафоры, к которым прибегает, объясняясь в любви Леонсии, Альварес Торрес.

Не менее велеречивы и индейцы племени майя. Их последний верховный жрец также многословен, но его речь, обращенная к богине Чии, мифологизирована и увлекательна.

Высокое и низкое причудливо переплетаются в речи пеона, вымаливающего прощение у Слепого Вождя бандитов.

Подобная стилизация расширяет изобразительные возможности и придает особый колорит повествованию.

Прагматичные современные герои выражаются кратко, их слова, нередко ироничные, как правило, сопровождаются выразительным жестом. Такова, например, реакция Леонсии, попавшей вместе с Фрэнсисом и Генри в мрачный зал мумий.

В той же ситуации ироничный Фрэнсис, имея в виду своего предка-пирата, замечает: «Старик сэр Генри Морган должен быть где-то здесь, во главе шеренги». На что не менее остроумный Генри, также потомок знаменитого флибустьера, отвечает: «Не знаю, как насчет сэра Генри, но Альварес Торрес перед нами». В самом деле, в шеренге застывших в пещере мумий оказался отнюдь не на последнем месте и предок Альвареса Торреса конквистадор Де-Васко.

Авторской речи в романе свойствен современный телеграфный стиль, которым так гордятся нынешние Стивен Кинг и Джеймс Чейз.

Джек Лондон в полной мере владел умением держать читателя в состоянии напряженного ожидания. Многие эпизоды романа содержат в себе не только намек, но и прямое указание на острое развитие действия и перипетии человеческой судьбы. Так читатель узнает, например, о приближении последнего часа сына жреца — пеона, вскоре действительно погибшего в пещере майя.

Здесь минимальны действия и жесты, но зато присутствует легкая психолого-мистическая окраска небольшого, но выразительного эпизода.

Неотъемлемой частью повествования в романе являются размышления автора и его героев — о женщинах, судьбе, мифологии, науке. Серьезность и ирония здесь сливаются воедино. Иногда писатель словно бы подсмеивается над популярным и обкатанным жанром романа приключений.

Существенное внимание в повествовании уделено таким многозначительным предметным деталям, как старинный шлем, кинжал, священные письмена или волшебное зеркало. Они — амулеты известных и давно забытых миров. Неслучайно царица Племени Погибших Душ, оказавшись в Нью-Йорке, пытается обожествить и фотографии, и телефонную трубку, и биржевой телеграф (телетайп), поступая при этом как «профессиональная» волшебница. Ей, привычной к магии слов и предметов, открыт их потаенный смысл.

Рафинированные остроты героев по поводу предрассудков, их хлесткие фразы не могут предотвратить вмешательства Судьбы. Фатум, или Судьба, в романе — персонифицированное существо. А более чем прозрачные намеки на развитие фабулы произведения увлекают даже самого взыскательного читателя. Проникаясь замыслом автора, он принимает законы увлекательного повествования и сам приобщается к творческому процессу.

Присутствие прекрасной женщины мешает проявлениям грубых инстинктов даже у самых отпетых негодяев среди охотников за сокровищами. Это явно сдерживающее начало. Потому в благородном тоне повествования отражаются особенности женской психологии и того стиля поведения, который в англо-американской культуре получил название «джентльменского». В данном случае черты характера и логика поступков положительных персонажей оказали немалое влияние на литературный стиль произведения.

Кратко рассмотренные здесь концептуальные, жанровые и стилистические особенности романа талантливого писателя определяют художественную ценность произведения и его почетное место в библиотеке приключений мировой литературы.