Цезарь Каскабель (иллюстр.)
Шрифт:
В темноте непроглядной ночи зажгли большие фонари на «Прекрасной Колеснице». Пучки света высветили многотысячное сборище тюленей вокруг фургона, будто ожидавших наступления дня, чтобы начать приступ.
— Если они перейдут в атаку, сопротивление окажется бесполезным, — сказал господин Серж. — Нас попросту раздавят!
— Что же делать? — спросил Жан.
— Уходить!
— Ну да?! — изумился господин Каскабель.
— И немедленно! — решительно отрезал господин Серж.
Справедливо
Мгновенно лошади оказались в упряжке; женщины заняли места в фургоне, а мужчины изготовились к обороне, расположившись по бокам тронувшегося на запад экипажа.
Даже при свете фонарей в двадцати шагах не было видно ни зги. В то же время пурга разыгралась еще сильнее. Снег падал не с неба; хлопья, что кружились в воздухе, срывались вьюгой с поверхности ледяного поля.
Эх! Если бы лед повсюду стал крепким и надежным! Но нет, со всех сторон он ломался с оглушительным треском, образуя трещины, через которые фонтанами пробивалась вода.
Господин Серж и его спутники шли так в течение часа, каждую минуту опасаясь, что льдина расколется и уйдет из-под ног. Как Жан ни старался, выдерживать точный курс, положившись на компас, стало невероятно трудно. К счастью, Сибирь — не островок Диомида, чтобы проскочить ее, даже не заметив. Азиатский берег простирался на десятки лье и занимал три четверти горизонта, надо было очень постараться, чтобы пройти мимо.
Но до него предстояло еще как-то добраться, не утопив при этом драгоценную «Прекрасную Колесницу» в Беринговом море.
Меж тем данная угроза далеко не единственная. Шквалы с юго-востока то и дело со страшной силой врезались в борт «Прекрасной Колесницы», каждую минуту она рисковала перегнуться. Женщинам пришлось покинуть фургон. Господин Каскабель, Сергей Васильевич, Жан, Сандр и Клу вцепились в колеса, с трудом удерживая экипаж от падения. Лошади не смогут долго двигаться по поверхности, которая ускользает из-под ног.
Двадцать шестого октября в половине шестого утра в густой, как в межзвездных пространствах, темноте фургон остановился. Ледяное поле ходило вверх-вниз под действием волн, гонимых бурей из южных районов Берингова моря.
— И как нам теперь выкарабкиваться отсюда? — сказал Жан.
— Давайте вернемся на остров! — крикнула Корнелия, которой никак не удавалось успокоить испуганную
— Сейчас это уже невозможно! — ответил господин Серж.
— Почему? — возразил господин Каскабель. — Мне больше по вкусу сражаться с тюленями, чем…
— Еще раз говорю, мы не можем вернуться на остров! — отрезал господин Серж. — Придется идти против ветра, мы не справимся с фургоном! Его разнесет в клочки!
— Если только не бросить фургон здесь! — предложил Жан.
— Бросить?! — возмутился господин Каскабель. — Что с нами станет без «Прекрасной Колесницы»?!
— Мы сделаем все, что в наших силах! — согласился господин Серж. — Да! Фургон — наше спасение, надо сохранить его любой ценой…
— Итак, назад дороги нет? — спросил господин Каскабель.
— Нет! Только вперед! — подтвердил господин Серж. — Спокойно, ребята! Смелее! В Нунямо мы посмеемся над нынешними трудностями!
Его слова возымели живительный эффект. К тому же всем стало яснее ясного, что ветер не даст им вернуться на остров Диомида. Он дул с юго-востока с таким неудержимым натиском, что и люди, и животные оказались не в силах идти ему навстречу. «Прекрасная Колесница» даже на месте стояла с большим трудом. Она неизбежно опрокинется при первой же попытке сопротивляться бешеному напору воздуха.
В десять часов забрезжил тусклый свет мглистого утра. Низкие рваные облака как будто с яростью выметали лохмотья пара из пролива. В вихре снежинок кружились мельчайшие острые льдинки, сорванные ветром с поверхности пролива и напоминавшие выпущенные из пращи камни. В столь трудных условиях за полтора часа путешественники одолели всего пол-лье. Приходилось к тому же обходить торосы и выступившую поверх льда воду. Сверх того, от волнения открытого моря льдинам передавались жесткие колебания, что-то вроде качки, что вызывало продолжительные и громкие подвижки.
В четверть первого внезапно раздался сильный удар. Паутина трещин быстро покрыла ледяное поле, разбросав свою сеть и вокруг экипажа… Под ногами упряжки разверзся разлом в тридцать футов шириной.
Послышался предупреждающий возглас господина Сержа; его спутники застыли в нескольких шагах от трещины.
— Лошади! Наши лошади! — закричал Жан. — Отец, спасем их!
Слишком поздно. Несчастные животные исчезли под осевшим льдом. Дышло сломалось, поводья лопнули, а то бы и «Прекрасную Колесницу» затянуло в морскую пучину.
— Бедные мои кони! — в отчаянии зарыдал господин Каскабель.
Да! Морская пучина поглотила старых друзей бродячего артиста, обошедших почти весь свет, верных товарищей, которые делили с ним полную лишений скитальческую жизнь. Слезы выступили на глазах господина Каскабеля, его жены и детей…
— Назад! Назад, быстрее! — вернул их к действительности господин Серж.
Все дружно взялись за колеса; ценой невероятных усилий им удалось откатить фургон от трещины, которая продолжала увеличиваться с каждым колебанием льдины. В результате он оказался в двадцати футах от опасной зоны.