Цезарь Каскабель (иллюстр.)
Шрифт:
— Здесь душно! Откройте дверь!
— Не получается… — ответил Клу.
— А окна?
Но створки окон открывались наружу, поэтому они тоже никак не поддавались.
В несколько минут дверь сняли, и тут стало понятно, почему она не открывалась.
Утоптанный дворик вокруг «Прекрасной Колесницы» завалило сугробами, наметенными пургой, и не только дворик, но и лаз через снежно-ледяную стенку.
— Неужели ветер переменился? — поинтересовался господин Каскабель.
— Маловероятно, — ответил господин Серж, — западный ветер не принес бы столько снега…
— Значит, льдина развернулась вокруг своей оси, — заметил Жан.
—
Жан и Клу вооружились киркой и лопатой и взялись за расчистку. Дело оказалось непростым — плотный снег полностью завалил фургон.
Чтобы ускорить работу, сменяли друг друга. Снег некуда было выкидывать, и пришлось складывать его в первый отсек, где под воздействием тепла он медленно таял и вытекал наружу.
Прошел час, а кирка еще не пробила снежную массу насквозь. Ни войти, ни выйти, ни проветрить внутренние помещения дома на колесах; дышалось все труднее и труднее из-за недостатка кислорода и избытка углекислого газа.
Семейство задыхалось, тщетно пытаясь наполнить легкие в душной атмосфере. Кайетту и Наполеону все больше одолевало удушье. Но сильнее всех страдала госпожа Каскабель. Кайетта, не обращая внимания на собственное самочувствие, пыталась как-то помочь ей. Однако что она могла сделать? Открыть одно из окон, чтобы впустить свежий воздух? Но все уже убедились, что снег держал их створки так же жадно, как и дверь.
— Ничего, ничего! — повторял господин Серж. — Мы прошли уже шесть футов через этот чертов снег… Осталось не так уж много!
Да, не так уж много, если бы снегопад прекратился… А вдруг пурга не улеглась?
У Жана появилась ценная идея — пробить дыру через снежный пласт, который образовал потолок над двориком; возможно, он окажется тоньше и податливее.
Работа пошла веселее, полчаса спустя (и вовремя!) пробили отверстие, пропустившее свежий воздух.
Все тут же испытали огромное облегчение.
— Ах, как это прекрасно! — крикнула малышка Наполеона, вдыхая студеный арктический воздух полной грудью.
— Да! — подхватил Сандр и аж облизнулся. — Вкуснее варенья!
Прошло несколько минут, прежде чем приступ удушья отпустил Корнелию, которая уже начала терять сознание.
Лаз расширили, и мужчины выбрались через него на гребень защитной ледовой стенки. Снег прекратился, но вокруг все было белым-бело, насколько хватало глаз. «Прекрасная Колесница» целиком скрылась под снежными наносами, образовавшими огромный горб в центре плавучего острова.
По компасу господин Серж определил, что ветер продолжал дуть с востока, а льдина развернулась на пол-оборота вокруг своей оси и изменила ориентацию, что и послужило причиной завала.
Снаружи термометр показывал только шесть градусов ниже нуля по Цельсию; море оставалось по-прежнему свободным, насколько можно было судить в почти полной темноте. Наблюдатели заметили, впрочем, что, развернувшись из-за какого-нибудь водоворота, льдина так и не прекратила свой дрейф на запад.
Чтобы в будущем подобные неприятности не повторились, господин Серж решил принять новые меры предосторожности. По его совету в стене прорыли еще один выход, в противоположном направлении от первого. Теперь, как бы льдина ни крутилась, всегда будет доступ к поверхности, а значит, можно не опасаться недостатка воздуха внутри фургона.
—
— Совершенно согласен с вами, дружище, — ответил господин Серж. — Но что делать, нужно принимать действительность такой, как она есть!
— Черт бы ее принял! И я стараюсь… Это же жуть, а не страна!
— Да, господин Каскабель, это вам не Нормандия и даже не Швеция, Норвегия или Финляндия с их вроде бы суровой зимой! Это полярный климат, с четырехмесячной ночью, с надсадно воющими метелями, с бесконечной сыпью снегов и густой завесой туманов, лишающих море горизонта!
А сколько тревог еще впереди! Где они окажутся по окончании дрейфа, когда все вокруг превратится в одно огромное ледяное поле и льдина застрянет? Что тогда? Бросить «Прекрасную Колесницу», пройти без нее несколько сотен лье до сибирского побережья — даже думать об этом страшно! Господин Серж задавался вопросом: не встать ли на зимовку в том месте, где остановится плавучий остров, и укрыться до весны под надежной защитой дома на колесах, который, видимо, никогда больше не тронется с места. Да! Они, наверное, переживут период страшных морозов в таких условиях. Надо только успеть еще до весны, до таяния арктических льдов, покинуть место зимовки и пересечь ледяное поле.
Но до весны еще далеко, будет время поразмыслить, прежде чем зима подойдет к концу. Все зависит от расстояния до материка, на котором они окажутся, если, конечно, удастся как-нибудь его измерить. Господин Серж надеялся, что им повезет и расстояние не будет чрезмерным, поскольку льдина, неуклонно продвигаясь на запад, обогнула бы один за другим мысы Кекурный, Шелагский [145] , Баранов [146] и проплыла бы Колымский залив.
[145]Мыс Шелагский, крайняя северо-западная точка Шелагского хребта, за которым, через пролив Средний, открывается вход в Чаунскую губу.
[146]Мыс Большой Баранов восточнее устья Колымы.
Ну что бы ей не остановиться у входа в этот залив! Оттуда не так трудно добраться до страны юкагиров, где городок Кабачков [147] или Нижнеколымск приютили бы путешественников. Они взяли бы упряжку оленей и вывезли «Прекрасную Колесницу» на континент. Но господин Серж понимал, что при данной скорости дрейфа Колымский залив остался далеко позади так же, как. и устья рек Чукочьей и Алазеи. Судя по карте, дрейф скорее всего прекратится только у архипелага, в который входят острова Анжу, Ляховские острова и острова Де-Лонга. Как на этих островах, большей частью необитаемых, найти необходимые средства для возвращения на родину людей со скарбом? И все-таки это лучше, чем затеряться где-то в бескрайнем океане!
[147]Деревня Кабачкова на правом берегу Колымы, близ устья реки.