Цезарь
Шрифт:
Выборная кампания велась, как водится, грязно, стороны подкупали влиятельных избирателей направо и налево. Строгий в вопросах взяточничества Катон вел себя на редкость тихо.
Как свидетельствует Светоний, «соискателей консульства было двое: Марк Бибул и Луций Лукцей; Цезарь соединился с последним. Так как тот был менее влиятелен, но очень богат, они договорились, что Лукцей будет обещать центуриям собственные деньги от имени обоих. Оптиматы, узнав об этом, испугались, что Цезарь не остановится ни перед чем, если будет иметь товарищем по высшей должности своего союзника и единомышленника: они дали Бибулу полномочия на столь же щедрые обещания и многие даже снабдили его деньгами. Сам Катон не отрицал, что это совершается подкуп в интересах государства». [70]
70
Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1964. С. 10.
Победа Цезаря была сокрушительной, но Лукцей не прошел. Вторым консулом стал Бибул, честолюбие которого еще в бытность эдилом было ущемлено, поскольку он оставался в тени Цезаря.
Катон, понимая, что Бибул не является серьезным конкурентом, заранее готовит Цезарю западню с дальним прицелом. Консулам после окончания годового срока предстояло служить наместниками в провинции. А по закону, введенному еще Гаем Гракхом, распределение их по месту службы производилось до того, как становились известными имена победителей на выборах. Наместник в богатой провинции — такое доходное и перспективное будущее для Цезаря — было совершенно невыносимо для Катона.
Его красноречие, как всегда, убедительно. Катон, несмотря на весь свой консерватизм и приверженность старым римским добродетелям, готов во имя Республики слегка поступиться принципами. Он предлагает консулов, которых выберут на 59 год до P. X., отправить после завершения срока консульства не в провинции, а ради общего блага оставить в Италии, наводить порядок в тех местах страны, где распоясались разбойники. Иными словами, в лице Катона, по свидетельству Светония, «оптиматы позаботились, чтобы будущим консулам были назначены самые незначительные провинции — одни леса да пастбища».
Унизительное назначение, и Цезарь не забыл, кто расставлял для него ловушки. С точки зрения Катона, ситуация была беспроигрышной — если Цезарь откажется следовать постановлению Сената, то с ним можно будет обойтись как с преступником. А согласится — за год, пока он будет гонять разбойников и беглых рабов, популярность у него поубавиться, ведь даже победа над Спартаком считалась недостойной римского оружия, а повода проявить воинскую доблесть и удачу у Цезаря не будет.
Катон был незаурядным человеком. Но его фанатичность в тех делах, которые он считал правыми, на сей раз сослужила дурную службу и ему и Республике. По мнению историков, именно это постановление Сената заставило триумвират перейти к активным действиям и продемонстрировать свою силу.
Консул Цезарь
Вступив в должность, Цезарь приступает к выполнению своих обязательств перед членами триумвирата. Поскольку он занял первое место на выборах, а Бибул второе, то при формальном равенстве полномочий Цезарь в течение первого месяца был «равнее» своего коллеги. Затем они должны были поменяться местами еще на месяц и так далее до конца срока. Поэтому Цезарь торопится как можно скорее провести закон о распределении земель, о котором столько времени безуспешно хлопотал Помпей.
К Цицерону, известному противнику всяких аграрных реформ, еще до вступления консулов в должность засылается переговорщик — Луций Корнелий Бальб, человек Цезаря. Но попытка Цезаря заручиться поддержкой Цицерона оказалась неудачной, и консулу пришлось опираться на ресурсы Красса и Помпея. Впрочем, их хватало с лихвой.
Вообще-то личные отношения между триумвирами для человека, неискушенного в политике, могут показаться более чем странными. Жена Помпея была любовницей Цезаря, как и жена Красса. Цезарь вскоре после избрания отдает свою дочь, Юлию, в жены Помпею. А если вспомнить, что вскоре Цезарь будет способствовать избранию Клодия на должность народного трибуна…
Таковы политики — каждый из них ради достижения своих целей готов помочь подельникам в решении их проблем, но при случае легко перейдет на сторону врагов.
Провести закон о перераспределении земель оказалось серьезным испытанием для только что ставшего консулом Цезаря, и начале он допустил несколько промахов. Сам закон был тщательно подготовлен, прописан в деталях и содержал массу уступок, уравновешивающих интересы заинтересованных сторон. Причем Цезарь дал понять сенаторам, что готов внести любые изменения, которые они предложат.
У Катона был фирменный прием — если он хотел сорвать голосование, то говорил, не останавливаясь, до конца заседания. Надо отметить, что сам Катон нехотя признавал достоинства законопроекта, но настаивал на том, что его следует принять позже и лучше не в этом году. Он начинает говорить. И говорит долго, так что всем становится понятно — голосования сегодня не будет. Нервы у консула не выдерживают.
«Цезарь приказал прямо с ораторского возвышения отвести его в тюрьму, но и тут Катон не пал духом, не умолк, — напротив, по дороге в тюрьму он продолжал говорить о новом законе, призывая римлян обуздать тех, кто вершит дела государства подобным образом. Следом за ним шел сенат в глубоком унынии и лучшая часть народа — огорченная, негодующая, хотя и безмолвная, и от Цезаря не укрылось их угрюмое неодобрение, но он не отменил своего приказа — во-первых, из упорства, а затем, ожидая, что Катон обратится с жалобой и просьбою о помощи к трибунам. Когда же стало ясно, что он этого ни в коем случае не сделает, Цезарь сам, не зная, куда деваться от стыда, подослал кого-то из трибунов с поручением отнять Катона у стражи». [71]
71
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. II. С. 342.
Вряд ли Катон в тот миг, когда упивался своей победой, вспоминал о царе Пирре. В свою очередь, Цезарь, уже привыкший действовать быстро и решительно, мгновенно меняет тактику и на следующий же день созывает народное собрание. И предлагает Бибулу огласить свое мнение о законопроекте. Реакция Бибула ожидаема — второй консул повторяет неубедительные доводы Катона о необходимости подождать с ним до лучших времен. А когда голоса из толпы, явно инспирированные сторонниками Цезаря, настоятельно просят его изменить свое мнение, нервы не выдерживают теперь уже у Бибула, он оскорбляет собравшихся и покидает форум. Этой ошибкой немедленно воспользуется Цезарь.
На следующее народное собрание Цезарь приводит Помпея и Красса, те громогласно поддерживают законопроект. Триумвират теперь действует открыто, а Помпей даже грозится мечом покарать того, кто воспрепятствует принятию закона, позволяющего вознаградить его ветеранов.
Сенаторы, обнаружившие, что им противостоит союз самых могущественных людей, запаниковали, но Катон и Бибул призывали их крепиться.
И тогда Цезарь задолго до исторических слов о переходе через некую речку запускает механизм разрушения Республики. Он требует, чтобы закон был принят или отвергнут избирателями, а не Сенатом. Более семидесяти лет назад то же самое предпринял Тиберий Гракх, но с тех никто не решался последовать его примеру.