Цезарь
Шрифт:
Кстати, следующая война в Галлии велась именно против германцев, и Цезарь на этот раз защищал галлов.
В Риме известие о победе вызвало двоякую реакцию. Народ был доволен, поскольку в исторической памяти сохранился страх перед галлами, которым единственным удалось взять Рим, и если бы не бдительные гуси, то и вообще покончить с ним. Недруги же Цезаря, и в первую очередь Катон, напирали на то, что Цезарь нарушил закон, который сам же провел во время своего консульства. Он не имел права сражаться с племенем, не подвластным Риму вне римских земель. Но голос Катона утонул в гуле одобрения.
Тем временем эдуи, а также некоторые другие примкнувшие к ним племена снова обращаются с жалобой к Цезарю. На сей раз их обижал вождь германцев Ариовист и его стотысячная армия.
И здесь возникает интересная коллизия. Дело в том, что Сенат не далее как во время консульства Цезаря объявил Ариовиста союзником римского народа и даровал ему титул царя. Но что это значит для человека, понимающего — назад в Рим, где его ждут заимодавцы и недруги, грозящие судом, дороги еще нет, и его путь от победы к победе — единственное, что позволит вернуться с триумфом.
Судя по словам Светония, «с этих пор он не упускал ни одного случая для войны, даже для несправедливой или опасной, и первым нападал как на союзные племена, так и на враждебные и дикие, так что сенат однажды даже постановил направить комиссию для расследования положения в Галлии, а некоторые прямо предлагали выдать его неприятелю. Но когда его дела пошли успешно, в его честь назначались благодарственные молебствия чаще и дольше, чем для кого-либо ранее». [76]
76
Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1964. С. 12.
Так что Цезарь без малейших колебаний начинает военные действия против Ариовиста. Мало того, он во всеуслышание провозгласил, что добрые отношения с германцами — это хорошо, но защита римской провинции и союзников — лучше.
Его армия, правда, думала иначе. Это еще не были бойцы, готовые идти за своим полководцев в огонь и в воду. Про германцев же рассказывали всякие ужасы, преувеличивая и без того немалое их число, и пугали друг друга историями об их свирепости и беспощадности в бою. Панику сеяли галлы из вспомогательных войск, а потом дрогнули, как выразился Плутарх, «молодые люди из знатных семей, которые последовали за ним из желания обогатиться и жить в роскоши».
Ситуация могла выйти из-под контроля, но Цезарь, в отличие от Лукулла, позволившего своим войскам взбунтоваться, действовал быстро и решительно. Он собрал всех центурионов, а это ни много ни мало по шестьдесят человек от каждого легиона, а также других командиров и так завел их, играя на честолюбии и алчности, что, по Плутарху же, «все, исполнившись смелости и воодушевления, последовали за Цезарем и после многодневного пути разбили лагерь в двухстах стадиях от противника».
И с тех пор умение Цезаря словом и личным примером увлечь за собой легионы в любую авантюру только возрастало.
Воспользовавшись суевериями германцев, которым было предсказано их гадалками, что до определенного времени нельзя вступать в сражения, Цезарь начинает дразнить их налетами на укрепления.
Рассердившись, германцы вышли из лагеря, а римляне только этого и ждали.
«Цезарь нанес им сокрушительное поражение и, обратив в бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в четыреста стадиев, покрыв все это пространство трупами врагов и их оружием. Ариовист с немногими людьми успел все же переправиться через Рейн. Число убитых, как сообщают, достигло восьмидесяти тысяч». [77]
77
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. II. С. 175.
Не очень понятна логика Ариовиста. О предсказании римляне узнали от пленников. Но неужели германцы оказались такими горячими парнями и наплевали на то, что, как пишет Цезарь в «Записках», «по существующему у германцев обычаю, их замужние женщины объясняют на основании метания жребия и предсказаний, выгодно ли дать сражение или нет; и вот теперь они говорят, что германцам не суждено победить, если они дадут решительное сражение до новолуния»?
Ариовист не похож на простачка. Цезарь в деталях описывает его коварство и хитрость, царь германцев несколько раз пытался напасть на римлян, одновременно ведя переговоры с Цезарем. Скорее всего, это была ловушка для Цезаря, попытка втянуть его в сражение в удобный для Ариовиста момент, но римляне оказались сильнее.
Верить цифрам, приведенным историками или Цезарем, наверное, не стоит. Преувеличение вражеских сил, а равно и их потерь — самое обычное дело во всемирной истории. Победы выглядят более значительными, полководец — более талантливым и удачливым. С другой стороны, не будем забывать, что, в отличие от профессиональной римской армии, некоторые народы, населяющие Галлию, сражались всем племенем. Впрочем, и они быстро учились воинскому мастерству у римлян.
После победы над Ариовистом легионы уходят на зимние квартиры, а сам Цезарь располагается поближе к Италии, в районе реки Пада, поскольку, будучи военачальником, при исполнении своих обязанностей не имел права пересекать реку Рубикон — границу между Галлией и Италией. Времени между битвами Цезарь даром не терял: если сейчас он становился выдающимся, а впоследствии и великим полководцем, то политиком он был всегда — иначе в Риме не выжить.
«Сюда к Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность увеличить свое влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от него, либо получив то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом действовал он в течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то овладевал самими гражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А Помпей ничего не замечал». [78]
Ставка Цезаря таким образом превращается в гнездо интриг — Цезарь понимал, что если не будет держать руку на пульсе Рима, то пальцы врагов вцепятся в его горло.
78
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. II. С. 175–176.
Цезарь немолод, ему идет уже пятый десяток, его успехи по сравнению с тем же Помпеем пока еще бледноваты, и, скорее всего, мысли подстегнуть коней, повысить ставки все чаще и чаще посещают его. Война с кем-нибудь нужна ему позарез: чем больше побед, тем меньше долгов. Было бы интересно написать «экономическую» биографию Юлия Цезаря, и, скорее всего, такая уже кем-то написана. Но финансовый аспект успеха для честолюбивого римлянина все же не актуален — деньги для славы, а не слава для денег. Хотя были весьма характерные исключения — тот же Красс. В то время, когда Цезарь снова осуществит вторжение в Британию, Красс разграбит Иерусалимский храм, чего не рискнул сделать ранее Помпей, убоявшись бога иудеев. Но мы еще вернемся к Крассу…