Чабор
Шрифт:
…Едва успев поужинать, Тарина в тайне от всех снова шла туда, куда звало её сердце. В опустевшем дворце сила действующего на неё чарующего колдовства казалась ещё более ощутимой. Снова ныло в груди, и снова пронизывала тело сладкая дрожь. Там, за углом, Его дверь. Приближаясь, царевна ясно услышала шум, доносящийся оттуда. Толкаемая любопытством, она спряталась за угол, благо, ей в последнее время было не привыкать этого делать.
— Водар! — услышала она голос Лесного.
— Чабо…ой! Э-э-э, Лесной, тьфу ты, забыл, как тебя звать-то теперь! — отвечал ему кто-то преисполненным радости голосом.
Его ошибка, нечаянно сорвавшаяся с языка часть слова, могла бы остаться незамеченной для кого угодно, но не для Тарины. Она поняла, что оговорка не случайна и Лесного на самом деле зовут как-то иначе. Хотя, если быть откровенной, Лесной — для него самое подходящее имя, уж больно он нелюдим и молчалив. Но что же значит это оборвавшееся «Чаб..»?
— Ты живой, — искренне радовался юноша. — Если бы я только знал, кто чихает у моей двери. У-у-у, как здорово, мы соседи! Ну, рассказывай, как ты выбрался из колодца?
— Как? Да не помню, как, — тихо ответил его собеседник, — я очнулся у «горных» уже, когда вытащили. А так, помню только, как опускали в колодец, ну и вонища там, скажу я тебе. …После немного подлечили, а как очнулся — вот он я!
— Хорошо, что ты выжил, Водар. Идём, погуляем…
— А не влетит нам за эти вечерние прогулки?
— Что ты, — успокоил юноша, — не будешь лезть туда, куда не надо, — гуляй, себе сколько влезет.
— Что ж это за радость — гулять, где велят? — тяжело вздохнул собеседник Лесного. — Ну да ладно, пойдём, …хоть поболтаем.
Они вышли и направились прямо в сторону спрятавшейся царевны. Девушка замерла, в страхе вжимаясь в холодную каменную стену. Последнее, что успела она разглядеть, так это то, что друг Лесного был сайвок. Они приближались, и царевна затаила дыхание.
— Стой! — прервал вдруг пустую болтовню друга сайвок и стал принюхиваться к воздуху, будто изголодавшийся пёс.
Юноша остановился, вопросительно глядя на лесного малыша, забавно морщащего нос.
— Ну, вот. Опять, — продолжал сайвок, жадно втягивая в себя воздух. — Тебя ничем ароматным не натирали?
– заинтересованно спросил он.
– Может, маслом или мыли в чём-нибудь таком?
— Что я, царевна? — ответил Лесной, и Тарину словно ударила молния.
— На царевну ты не похож? — продолжал принюхиваться сайвок. — …Нет, пахнешь не ты.
— Водар, — хитро спросил Чабор, — а ты уверен, что «горные» тебя вылечили?
— Очень смешно, — ничуть не обиделся сайвок. — Знаешь, я после колодца очень удивляюсь своему носу, да не смейся ты, правда. Что хошь унюхаю. Вот и сейчас. Наверное, ветром из царских палат потянуло. Чую запах, …аромат. Наверное, так же здорово пахнет в самом Ирии?
Чабор, подражая другу, жадно втянул в себя воздух, но только разочарованно пожал плечами:
— Какие притирания, какие запахи, Водар? Ой, неладно с тобой, ей богу.
Сайвок с досадой вздохнул:
— Вот уж, правда, сколько ни говори дятлу: «Кто там?», он всё равно стучит и стучит. Я тебе говорю, дятел, чую аромат, а ты мне не веришь. Вот дай мне какую-нибудь вещицу и спрячь, а я её по запаху найду, как собака.
Чабор судорожно похлопал по карманам — всё напрасно. Кто придумал такую одежку? В карманы даже руку не втолкнуть.
— Слушай, Водар, может, тот камешек у стены?
— Не годится. Он тут сотню лет лежит и пахнет, как все камни вокруг. Ты что, столько времени во дворце и так ничего и не стащил? Ищи, а то скажешь, что я подсунул тебе своё.
Тарина поняла, что вот-вот её тайное пребывание здесь станет явным. Стоит только Лесному заглянуть за угол — и!..
«Боже, как глупо, — мысленно ругала себя царевна, — как стыдно? Подслушивать и подсматривать, а ещё царская дочь…. Так мне и надо».
По щекам девушки потекли слёзы отчаяния, но едва собралась она вытереть их платком, как тот, по закону подлости, выскользнул из её рук и безстыдно упал на пол. Благо, Лесной бродил далеко, у стены, а сайвок в это время был занят руководством поисков подходящего материала. Достать платок — нечего и думать, сразу заметят.
— Да вот же, — вдруг раздался где-то рядом голос сайвока. Он подошёл и поднял лежащую на полу принадлежность царского туалета.
— Боже, Род Всемогущий, — молила всевышнего Тарина, — только не сейчас, я больше никогда не буду, Боже!
— Что там? — крикнул издалека юноша.
— М-м-м? — сладко выдохнул сайвок, примечая выглядывающий из-за угла край платья. — Стой, где стоишь, парень! Я сам тебе принесу, теперь поверишь! — И тихо добавил: — Ну и дворец тут. За каждой колонной то красавица, то платок…
Перепуганная царевна украдкой выглянула из-за каменного столба, а сайвок, весело подмигнув ей, быстро направился к Лесному, нарочито сладостно принюхиваясь к ажурному трофею.
— Чей это платок? — удивился находке Чабор.
— Твой, — колко ответил друг. — Говорю же тебе, чую! Гляжу, а он лежит, себе, отдыхает…
— Наверное, царевны обронили, — рассуждал юноша, — и правда, здорово пахнет.
— Дай сюда, — разгоняя просыпающиеся грёзы, вырвал сайвок платок из рук Чабора. — Эдак под подушку себе спрячешь, и будешь нюхать перед сном. Нечего тебе. Хочешь говорить с красавицами — говори. Тебе, кажись, не запрещают с ними разговаривать, а фантазии подобные надобно у «горных» лечить.
— «Говорить», — повторил за сайвоком Чабор, — такие со мной, диким, не то говорить…
— Ух, ты, бедный, иди, пожалею, — вдруг стал серьёзным Водар. — А ты думал, что на шею тебе будут царевны бросаться? Вот, мол, гость драгоценный, королевич с дальних земель, не меньше. Думал, начнут прятаться, следить за тобой? С такими барышнями о-го-го какое обхождение нужно, а ты и два слова связать не можешь.
— Очень мне надо, — отмахнулся Чабор, — вот, пусть с равными себе и …. Я и на самом деле говорить не умею.