Чабор
Шрифт:
«Вот так история, — думал Чабор, — это ж надо, а? Какая же из них? Старшие не в счёт…, хотя почему? Нет, зарываться не стоит, старших в сторону. Младшие. Вообще, конечно, Смирена могла бы. То-то она всё время как зачарованная ходит, стесняется. Однако ж и Тарина стесняется, краснеет, бледнеет... Не поймёшь. Вон как в обморок упала. Погоди, — рассуждал юноша, — а откуда это они там с Мирославой взялись? Значит Мирослава?! Нет, не может быть, ведь Мирослава за Ратибором охотится, сразу видно. Тогда, значит, Тарина? Тоже не похоже. Эта сторонится меня, даже не разговаривает. Смирена хотя бы здоровается….
Вот нюхач пришибленный: «Доброй ночи, доброй ночи…». Мне теперь век не уснуть…»
И всё же к утру он уснул. Крепко, без снов и видений, так что Водар едва смог разбудить его к завтраку.
— Вставай, медведь, — тянул сайвок его за ногу. — Что ты ночью делал? …Никак тебя не добудиться..
Чабор медленно ощупал постель вокруг себя и, не найдя ничего, чем можно было бы накрыться, сел. Глаза не желали открываться, но сайвок настаивал, и пришлось-таки приходить в себя. Когда же с горем пополам выбрались позавтракать на кухне — а ели они там по их собственной просьбе — никого уже не было. Царское семейство вместе с Вершиной, Миротой и Говаром всегда завтракало наверху, а повара и их помощники в данный момент куда-то запропали, оставив еду для неразлучной парочки на столе. Довелось нашим героям насыщаться в гордом одиночестве. Всем сейчас было не до них.
К слову сказать, их вообще не баловали царским застольем, чему неразлучная парочка была даже рада. Внизу, на кухне, за пустующими ныне столами ближайшей дружины царя никто, по крайней мере, не прислушивается к тому, как ты чавкаешь, а котлы шумят так сильно, что будь ты самым лучшим в мире чавкуном, всё равно никто бы ничего не услышал.
Чабор пришёл-таки в чувства, но за завтраком молчал и часто зевал. Пребывающий в нетерпении Водар в это утро насытился на одном дыхании. Пока Чабор доклёвывал остатки пирога, его малорослый друг уже ожидал у входа. Наконец и юноша выбрался из-за стола и лениво направился за тянувшим его за руку сайвоком.
Спрятавшись в дальнем углу коридора, они дождались момента, когда Мирота выйдет из комнаты Вершины, и незаметно прошмыгнули в незапертую дверь. Наблюдая в окно, как дїй и Говар вышли во двор, неразлучная парочка стала торопиться. Любоцвет Водар нашёл без особого труда, а вот с другой травой…. В ящике Мироты корней и трав было превеликое множество. Какая из них для чего? Так и до беды недалеко. Сваришь что-нибудь по незнанию и…
— Чего ты там возишься? — стоя у дверей, нетерпеливо шипел Чабор.
— Трав больно много, — оправдывался сайвок, — как бы какую незнакомую не схватить.
— Бери знакомую …скорей!
Багаж знаний Водара пока был невелик. Кроме Любоцвета он знал только Любомель. Спешно выхватив из ящика несколько его сухих стеблей, сайвок добавил к нему найденный ранее Любоцвет и дай Бог ноги…
Дабы не вызвать подозрений, к условленному месту встречи похитители трав шли разными путями. Благо — дворец позволял это делать, а окружающие были слишком заняты для того, чтобы обращать внимание на их замысловатые передвижения. Направлялись они к южному крылу, где коридоры спускались вниз, вглубь горы. По ним из недр во дворец поднимался горячий воздух. Открыв большую, тяжёлую дубовую дверь неизвестного для Чабора помещения, заговорщики очутились в тёплых галереях.
— Кажись, здесь, — указал Водар на большой серый камень. — Посвети-ка…
Чабор поднял выше захваченный у входа факел. Сайвок, повозившись за валуном, будто чародей-скоморох на торжище, вытащил вдруг из темноты большой медный таз.
— Ого! — удивился юноша. — Ты времени даром не терял. А вот одного не учёл, умник. Даже если мы и найдём, чем костёр здесь развести, дым потянет во дворец, подумают, что пожар…. Ну и влетит же нам…
— Дыма не будет, — заверил сайвок. — Не будь ты неженкой, а будь казаком[i] — знал бы, где баня дружины. Войско-то из ковшиков, как ты, не обмывается. Видишь камень? Таких здесь четыре. За ними топки печей. Жаль, света маловато, но нельзя больше: случись чего — не успеем затаиться. А так, тут и бадьи, и ушаты, и скамьи. Вон, слева, дрова. Целый лес засушен для бани. Дружина заготавливает. Дальше, шагов двадцать — вода. От земли она тёплая и, представляешь, проточная…
— Погоди, — не понял Чабор, — факелы, значит, мы должны успеть погасить, а печи?
— Что печи, — отмахнулся сайвок, — их любая прачка или служанка растопить может, чтоб помыться, пока нет дружины. Дверь на засов — и мойся, сколько влезет. А свет нам не нужен, чтоб любопытные, если заглянет кто, не лезли носом к нам в таз, понял? Всё же здорово придумано, дым себе — тепло себе. Вон, сверху ниши с камнями. Каменюки докрасна нагревают, а если водой плеснуть, во сто крат тепло прибавляет в силе. Умные люди справляли[ii], не тебе чета.
— Ладно трепаться, — отмахнулся Чабор, — давай уже делать что-нибудь, а то застукают...
Близко к этому времени на широкий царский двор медленно въехала дружина во главе с асуром. Весь дворец высыпал их встречать, разумеется, за исключением только двоих. Войско отпущено по домам. Царь с перевязанной рукой соскочил с коня в жаркие объятия жены и дочерей…
Как раз в этот момент закипела вода в тазу у друзей-алхимиков. Водар деловито бросил в кипяток Любомель. Вода вспенилась и шугнула на камни. В воздухе запахло цветами, мёдом и чем-то волшебно-вкусным.
— Пошло дело, — потирал ладони Водар.
И тут вдали грохнула дверь! Юноша и сайвок переглянулись, с ужасом понимая, что в спешке позабыли запереть за собой.
— Теперь всё, — процедил сквозь зубы Чабор. — Может, разденемся? Мол, моемся…
— Не пойдёт, — замахал руками сайвок. — Что, ежели баба, извиняюсь, женшына? Подглядывать станет, а ты красуйся тут…
— А что тогда? Ну? Что будем делать?
— Кто тут?! — грохнул густой бас, и из темноты вынырнул факел.
— Мы, — просто ответил сайвок, — Водар и Лесной.
— А-а-а, — отозвался бас, — а чего дружину не встречаете? Вон уж во двор въехали.
— М-мы, — замычал Чабор, запинаясь, — м-мыться хотели, топим вот.
— Эх, ребята, не в службу, а в дружбу, — вошедший страж гулко ударил себя кулаком в грудь, — всё одно вы ведь тут будете? Там, наверху, два моих брата в дружине, а мне приказано топить баню. Может, раз вы тут, разведёте огонь сразу во всех печах, а? Дальше уж я приду и сам. Пока я туда-сюда, вы и помоетесь, и дружине истопите.
— Конечно-конечно, — оживился Водар, — какие разговоры? Что нам стоит, дрова-то есть. Для дружины уж расстараемся, можешь нам верить…