Чапаёнок
Шрифт:
— Я, — ответил Чапаев. — Признал?
— Признал.
— На коня хочу глянуть.
И Чапаев протиснулся в крайнее стойло, где стоял его донской жеребец — золотисто-рыжий Чечик.
Узнав Чапаева, конь заржал тихо и радостно: «Здравствуй, хозяин! Что так долго? Я соскучился».
Чапаев нащупал в темноте мягкую, шелковистую гриву, легонько потрепал коня за ушами и сунул ему припасённый сахар. Конь вкусно захрустел и тепло задышал ему в лицо, почти касаясь влажными ноздрями.
Замечательный
А уж когда нужно было внезапно скрыться, Чечику равного не было. Один раз от верной смерти спас Чапаева.
Случилось ехать Чапаеву степью с небольшим отрядом конных. Было их человек десять, не больше. Ехали бездумно, врага не ждали, разведку не высылали.
Путь лежал через невысокий холм. Чапаев опередил отряд и прежде всех выехал на гребень холма. Глядь, впереди белоказаки! И не мало — сотни две. Тут дело ясное: коли заметят — конец. Налетят, растерзают…
Только Чапаев не дал им приглядеться. Вмиг припал к шее коня и на ухо шепнул: «Ложись…». Чечик подогнул ноги, лёг вместе с Чапаем и пропал в высокой траве, будто куда провалился. Такая у него была выучка.
А своим Чапаев успел крикнуть, чтобы не показывались на гребне холма.
Отличный конь был у Чапаева! Тут уж сказать нечего.
Чечик живо сгрыз оба кусочка и потянулся за новыми. Но больше сахара у Чапаева не было — последний отдал любимцу. Потрепав коня за холкой, он провёл рукой по атласному боку и вышел.
— До утра, дружок! — сказал он на прощанье.
На рассвете
День занялся хмурый и неясный. Дождь перестал, но ветер по-прежнему свистел и пронизывал до костей.
Чапаев со штабом и ординарцами находился на небольшой возвышенности. Он плотно сидел на коне, а мохнатая бурка, свисая широким плащом, защищала его от дождя и ветра.
Всё было готово. Ждали сигнала — первого орудийного залпа. В темноте полки незаметно подошли почти вплотную к Орловке, и теперь в неясном рассвете выступали расплывчатые контуры хат, высокой церковной колокольни.
Было тихо. Бойцы лежали цепями, тесно прижавшись к мокрой земле. Каждый накопал перед собой невысокий бугорок. Ни шороха, ни смеха, ни шуток. А курить и подавно было запрещено. Только из деревни чуть доносилось предрассветное пение петухов.
Лёгкий холодок пробегал у всех по спине. Такой озноб всегда пробирает перед боем, даже в самый жаркий день, даже самых бывалых бойцов.
Чапаев поднёс к глазам бинокль, медленно оглядел всё поле, посмотрел на часы и обернулся к начальнику штаба.
— Все на местах? — спросил он.
— Всё в порядке, Василий Иваныч.
И вдруг откуда-то сбоку, точно в ответ на вопрос Чапаева, разрывая тишину, громко и тяжело ударил первый орудийный залп, и на сером небе сверкнули первые разрывы шрапнелей.
— Есть! — вздрогнув, проговорил Чапаев и сильно натянул поводья.
Рыжий конь высоко поднял голову, тряхнул гривой и, переступая с ноги на ногу, шагнул вперёд.
Бой начался.
Бой начался
В темноте, до света, Митя выскочил из сарайчика и, потихоньку от дяди Федосея, вместе с другими бойцами вышел из села. Пробрался он в самые передовые цепи, и до рассвета никто не обратил на него внимания. Он залёг в неглубокий окопчик и лежал смирно, маленький и незаметный, стараясь согреть зазябшие руки. Он совал их то в карманы, то за пазуху, то дул на покрасневшие, холодные пальцы.
Первый залп показался Мите неожиданным, но не очень сильным.
— Началось… — забывшись, прошептал он и сразу услыхал подле себя сердитый, приглушённый голос:
— Ты откуда взялся? Марш отсюда сей минутой!
С левого бока лежал бородатый чапаевец в солдатской серой шинели, с красной лентой на барашковой кубанке.
— Чтобы я тебя здесь не видел! Марш в деревню!
Митя растерянно посмотрел на грозного соседа. Бежать через всё поле назад в деревню? На глазах у всех бойцов? А коли сам Василий Иванович увидит? Стыд-то какой! Срам какой! На всю жизнь опозоришься. Да разве после такого кто поверит, что он может стать смелым бойцом, настоящим чапаевцем?
Да и, кроме того, стрельба развернулась в полную силу. Вообще бежать-то каково под пулями! Боязно…
— Дяденька, — как можно жалобнее захныкал Митя, — я, дяденька, лучше здесь останусь…
Тяжёлые снаряды, пролетая над их головами, рвались далеко позади. Начала отвечать батарея противника.
— Свалился тут на мою голову — теперь отвечай… Как убьют, что тогда?
Но Митя уже знал, что сосед его никуда не погонит. По голосу Митя понимал, что может остаться здесь, в этом окопчике, на самом переднем крае чапаевских войск. Сразу осмелев, он бойко тряхнул головой и по-хозяйски стал располагаться, прежде всего вытащив где-то добытую щербатую обломанную шашку.
— Ничего, дяденька, цел буду. Не убьют! — сказал Митя и, подмигнув бородатому, даже засмеялся.
В цепи
Снаряды рвались над Орловкой, освещая то одну, то другую часть села.
Митя видел, как в нескольких местах занялся пожар. Горели сараи, овины. Ярко, как огромные смоляные факелы, выбрасывая к небу огненные языки, полыхали скирды сухой соломы. И на фоне яркого зарева метались тёмные фигурки неприятельских солдат.