Чародей Киев
Шрифт:
— А почему ты попросту не прихватил Флоримель и не удрал? — спросил Ши. — Или ты тут тоже раб?
— Нет-нет! Я советник атамана и всегда должен быть у него под рукой. После того как я э-э… угодил им в лапы и невзначай обмолвился про сгоревший палисад, теперь я у них нечто вроде талисмана.
— Ты и сам там был, когда ее схватили?
— Конечно. Была у меня мыслишка сбежать вместе с ней во время набега, но тогда я еще не успел разработать чары, чтобы покинуть этот мир. Да и убедить главаря отдать ее мне тоже не вышло. Публика тут деловая — сначала деньги на бочку.
— А ее никто… не обижал?
— Нет, что ты! Атаман вполне в курсе законов рынка — товар нужно поставлять в максимально неповрежденном виде. Пленниц охраняют евнухи. И… я так и не сумел вытащить ее оттуда. Она и все прочие бабы сидят тесным кружком и только и взывают к святым, чтоб ничего с ними не сделалось.
Вид у Маламброзо внезапно стал кислым.
— А потом, слишком уж здорова она кусаться, царапаться, пинаться и визжать. Где она только этому научилась?
Интересно, подумал Ши, при каких обстоятельствах он это выяснил?
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— А затем, что Флоримель вбила себе в башку совершенно неуместные, по моим меркам, представления о верности. Она, мол, не имеет права бросить в беде тех, кого считает своими товарищами. А как только ее продадут… Ты в курсе, как трудно тут выручить раба? Бежать некуда, прятаться негде… Да еще и всякий встречный первым делом готов сунуть свой нос и поинтересоваться, какие такие у тебя права на то, что ты объявляешь своей собственностью.
— Да, в этом смысле я с тобой согласен — публика тут тертая.
— Они тут как рыбы в воде, а мы… Тьфу, проклятье им на головы! (Тут, сказать по-честному, Маламброзо употребил несколько более сильный эпитет.)
Колдун хлопнул себя по боку, и эффект шатра исчез. До Ши опять донеслось обычное шумовое сопровождение. Судя по визгливым крикам, торг успел перейти в открытый обмен оскорблениями. Бросив последний взгляд на Маламброзо, у которого насекомые совершенно определенно водились не только на теле, но и в голове, Ши поскакал обратно к русским.
Ратники Игоря поглубже надвинули шлемы на глаза — наверное, именно по этой причине Ши показалось, что они оглядели его с некоторой подозрительностью.
Если не считать отсутствия насекомых, Чалмерс был столь же беспокоен, как и его противник.
— Это больше похоже на вызов, чем на торг! — шепнул он.
— Или на ловушку, — добавил Ши. Все, у кого луки не были снаряжены тетивой, поспешно приводили их в боевое состояние. Те, чьи луки были уже наготове, выказывали явный интерес к количеству стрел в колчанах.
— Это я-то вшивый сын шелудивой козы? — ревел тем временем атаман. — Сейчас я тебе покажу, ты, дерьмом кормленный хряк из россов!
Ши напрягся, ожидая увидеть воткнувшуюся в него стрелу, но ничего подобного не произошло — пока. Вместо этого атаман выкрикнул что-то громкое, но неразборчивое. Все пешие половцы вскочили на коней. Те, что уже были в седлах, принялись сдвигаться по бокам, к флангам. Хоть половцы и сильно растянулись, но теперь они могли засыпать стрелами русских сразу с трех сторон и быстро рассредоточиться, если бы русские перешли в контратаку на любом из трех направлений.
Психолог оглянулся. Россы тоже поняли, что затевает противник. На расстоянии нескольких выстрелов от них разведчики, которые провели их в стан и остались в отдалений, рассыпались в шеренгу, чтобы в случае чего прикрыть отступавших.
Правда, Игорь явно не был похож на человека, планирующего отступать. Пики были взяты наизготовку, и тускневший закат горел румяным огнем на их стальных наконечниках. Если бы русским удалось перейти в ближний бой, не потеряв слишком много людей от стрел, их доспехи и больший радиус действия холодного оружия давали им заметное преимущество. Половцам осталось бы только бежать с поля боя.
Ши почесал свой облупившийся на солнце нос. Придется в случае чего лезть в самую кашу, иначе прощай полезная богатырская репутация. Жаль, что шлем без переносья — выдающийся во всех смысла этого слова нос психолога мог здорово пострадать.
Уже в который раз возникла у него одна и та же мыслишка: какого черта он не поставил свой силлогизмобиль навеки в гараж после того, как женился на Бельфебе! Он очень хотел ее видеть. Он хотел видеть их ребенка — да и не одного, хотел видеть внуков, наконец, — не говоря уже о том, что начавшаяся заварушка могла свести на нет все надежды спасти Флоримель. Подобная мысль явно пришла в голову и Чалмерсу — лицо его было гораздо мрачней обыкновенного.
Ши бросил взгляд на коллегу.
— Док, делайте пассы!
Сам Ши поспешно принялся декламировать:
О чудо-озаренье, сойди скорей на них! Пускай себя увидят, какими видят их, Пусть стыд и отвращение охватят сразу их. Правду скажи! Грязь, и коросту, и вшей, что на них, Им покажи!Половецкий лучник, до предела натянувший лук, глянул вдоль вытянутой руки. Может, Ши это только показалось, но он, судя по всему, целился в Игоря.
Но в ту же секунду лучник словно окаменел — только глаза его буквально полезли на лоб. Еще через мгновение он вновь вернулся к жизни — с таким жутким воплем, испустить который могло разве что привидение, страдающее сильной головной болью.
Этот вопль был лишь первым из многих, не говоря уже об обыкновенных криках и брани. Все до единого половцы выпучили глаза, а некоторые соскочили с коней и принялись неистово кататься по земле. Один из них закатался в костер и выскочил оттуда, охваченный пламенем. Он опять бросился оземь и валялся, пока огонь не потух, затем сразу кинулся к реке, срывая на ходу обгоревшую одежду.
И не только он один. Половцы хлопали, пинали и рвали друг друга ногтями, отчего их лохмотья стали выглядеть еще страшней. Некоторые выхватили ножи и принялись терзать ими свои лохмотья и даже самих себя, хотя Ши не заметил, чтоб при этом были задеты жизненно важные части тела.