Чарующий город
Шрифт:
Дав Колин таблетку, Тесс отвела ее наверх, в спальню, и уложила на кровать прямо поверх пухового одеяла, предусмотрительно поставив рядом с постелью пластиковую корзину для бумаг. После этого она отправилась на кухню и сварила себе кофе, — благо кухонные шкафы Колин были не так пусты, как ее комнаты, — размышляя о том, зачем Уитни продала свою душу. Неужто только ради должности в Токио? Возможно, будет даже лучше, если она уедет: Балтимор казался Тесс слишком маленьким городом, чтобы в нем спокойно могли сосуществовать двое людей, переставших быть друзьями.
— А для меня кофе не найдется? — Голос Колин вывел Тесс из задумчивости.
— Боюсь, я вылила в свой кофе последние остатки сливок.
— Ничего страшного, я предпочитаю черный, — она сделала глоток и поморщилась, словно проглотила горькое лекарство. — Впрочем, так оно и было. — А где Тэлбот? Она свалила эту приятную обязанность на вас?
— Она уехала уже после того, как мы привезли вас домой, и я тоже собиралась уходить, но вы… вы почувствовали себя не очень хорошо, и я подумала, что надо все-таки остаться здесь, с вами рядом. На всякий случай.
— Как это трогательно, — усмехнулась Колин, — но я почти ничего не помню о прошлой ночи, только финал. Это было очень забавно.
— Уитни сказала, будто вы угрожали Лайонелу Мабри.
— Угрожала? Ему? Нет, я просто назвала вещи своими именами и довольно красочно описала, куда бы мне их хотелось ему засунуть. Возможно, он и был шокирован, но я не думаю, что он действительно опасался за свою жизнь.
— Вы можете отказаться от своих заявлений в связи с… обстоятельствами.
— И не подумаю. Лучше уйти сейчас, чем сидеть и ждать, когда Лайонел найдет повод, чтобы дать мне пинка под зад. Мне предлагали место в «Вашингтон пост», поэтому, думаю, мне лучше договориться с ними побыстрее, пока они не узнали о громком провале моей протеже, как они называют Розиту. Конечно, там я не буду главным менеджером, но в «Вашингтон пост» есть отличные возможности для карьерного роста.
Несмотря на потекший макияж, пятна жира на дорогом красном платье, которое, очевидно, придется выбросить, и испачканные в соусе пряди волос, Колин выглядела совершенно счастливой, словно окончание борьбы за свою должность в «Блайт» принесло ей долгожданное облегчение.
— Думаю, теперь я поеду домой.
— Многие думают, что вы провели эту ночь гораздо более приятным образом, — сказала Колин, показывая на вечернее платье Тесс. — Послушайте, я ничего не говорила вчера, когда?..
— Нет, ничего, если не считать нескольких весьма «любезных» комментариев в мой адрес.
— Я… я не просила кого-то позвать?
— Уитни сказала, что вы хотели поговорить со мной, но когда я приехала, вы уже были не в том состоянии, чтобы вести какие-то разговоры, — Тесс взяла пустой пакетик из-под сливок и потрясла им перед лицом Колин, прежде чем выкинуть в мусорную корзину. — Но, я так полагаю, если любитель черного кофе держит в своем доме пакет сливок, причем почти пустой, значит в его жизни явно кто-то есть.
— Может, я использую сливки для готовки? — попыталась возразить Колин.
— Ага, они отлично подойдут в качестве соуса для воздушной кукурузы, потому что ничего другого у вас в шкафах просто нет.
Колин прищурившись посмотрела на Тесс.
— Вы действительно неплохой детектив, несмотря на то что вам так и не удалось вычислить, кто же на самом деле запихнул ту статью в газету.
— Все считают, что это сделала Розита.
— Я
— Откуда такая уверенность?
Колин открыла холодильник и достала оттуда новую пачку сигарет.
— Потому что это сделала я, — произнесла она, с наслаждением делая первую затяжку. Но, похоже, еще большее удовольствие она получала, наблюдая за ошеломленным лицом Тесс.
— Но… но ведь вы — главный редактор, зачем вам понадобилось опускаться до столь дешевого обмана?
— Вы так считаете? Но Пфайфер не хотел, чтобы эта статья увидела свет, а Лайонел всегда делает только то, чего хочет Пфайфер. Наш дорогой шеф считал, что если из-за этой истории Винковски сорвется договор о баскетбольной команде, это будет для газеты не самой лучшей рекламой. В общем, сплошная коммерция. И Стерлинг ничем не мог мне помочь, этот святоша разглагольствовал лишь об искуплении грехов. Он распространялся на эту тему примерно так: «Неужели ты не веришь, что человек может встать на путь исправления? Неужели ты не веришь, что люди меняются?» Вообще-то, если честно: нет, не верю! Послушайте, мне действительно жаль, что Винк свел счеты с жизнью, но я по-прежнему уверена, что мы поступили правильно. Люди имеют…
— Только не говорите «право знать правду», — перебила ее Тесс, — не то на сей раз уж стошнит меня.
— Но ведь это на самом деле так. Так всегда бывает: сначала поют красивые песни о том, как это будет хорошо для города, что они согласны выложить за это деньги, а в итоге содержать очередное начинание наших городских властей придется обычным налогоплательщикам.
Тесс почти не слушала Колин. Она мысленно вернулась в «Блайт», в кресло рядом с компьютером Дори Старнс, показывавшей ей, как именно статья была помещена на первую страницу. «Статью поместили поверх другой, и последние пять строк пришлось убрать», — вспомнила она слова Дори. И был еще музыкальный критик Лесли Брэйнерд, жаловавшийся на своего редактора: «Он просто взял и вырезал несколько последних фраз».
«Ну конечно…»
— Я с самого начала должна была догадаться, что это должен был сделать кто-то из редакторов. Вы убрали в статье последние несколько строк. Ни один репортер не пошел бы на это, даже Розита. И вы пытались избавиться от меня, ибо прекрасно понимали, что я вполне могу до этого додуматься, если буду продолжать «копать».
Вся общительность Колин Реганхарт внезапно испарилась. Перед Тесс снова сидела деловая женщина с железной хваткой.
— Вы весьма проницательны, отлично мыслите и аргументируете неплохо, но вы все равно ничего не сможете доказать. И если вы попытаетесь поделиться с кем-нибудь своими умозаключениями, я скажу, что вы лжете. К тому же, помните условие договора о неразглашении какой бы то ни было информации?
— Конечно, — кивнула Тесс, — но это вовсе не означает, что я не могу пойти с этим к Стерлингу или Мабри.
— Лайонелу наплевать. Он даже будет рад, что разом избавился от двух назойливых женщин. — Тесс об этом не подумала. — А что касается Стерлинга, он будет слишком занят переездом в мой кабинет, чтобы поинтересоваться, как же все это случилось.
Колин с удовольствием пила кофе, и Тесс внезапно поняла: все только что сказанное ею не было откровением в минуту слабости. Это не было и гложущей ее тайной, от которой хотелось освободиться. Просто Колин должна была оставить за собой последнее слово, прежде чем уйти, и заодно одержать победу над Тесс.