Час близнецов
Шрифт:
– Ох! – вскрикнул Карамон жалобно. Боль заставила его вздрогнуть, и он с обидой уставился на кендера. – Зачем ты это сделал?
Вместо ответа Тассельхоф пнул его еще раз, причем гораздо сильнее. Карамон застонал и схватил кендера за ногу.
– Теперь моя стать весело, – заметила Бупу и, подбежав к Карамону, лягнула его по другой ноге. – Теперь моя остаться, – объявила она.
Гигант зарычал и, вскочив на ноги, свирепо посмотрел на кендера.
– Проклятье, Непоседа! Если это одна из твоих дурацких шуточек...
– Это не шутка, старый буйвол! – заверил Тассельхоф. – Я решил немного поучить тебя уму-разуму, вот и все. С меня довольно твоего нытья! Все эти годы ты только и делал, что хныкал да жаловался. Как же, благородный Карамон пожертвовал всем ради этой неблагодарной скотины – своего брата! Любящий Карамон всегда и во всем в первую очередь заботился о Рейстлине! Что ж, может быть, так, а может, и нет. Но лично я начинаю думать, что всегда и во всем ты заботился только об одном себе! Рейстлин, конечно, давно это чувствовал, но наконец-то и я увидел все в истинном свете! Ты заботился о брате только потому, что тебе самому от этого было хорошо! Это не Рейстлин нуждался в тебе, а ты нуждался в Рейстлине! Ты жил его жизнью, потому что боялся жить жизнью собственной!
Глаза Карамона яростно засверкали, а лицо побелело от гнева. Он медленно выпрямился и сжал свои огромные кулаки.
– На этот раз ты слишком далеко зашел, маленький ублюдок...
– В самом деле? – воскликнул Тассельхоф и подпрыгнул на месте. – Тогда слушай дальше, Карамон! Ты все время бормочешь и жалуешься, что ты никому не нужен. Неужели ты ни разу не задумался о том, что именно сейчас Рейстлин нуждается в тебе больше, чем когда-либо? А госпожа Крисания? Ведь ей ты тоже нужен! Но героический Карамон, с мозгами, поросшими плесенью, валяется здесь и трясется, как студень!
На миг Тассельхофу показалось, что он действительно зашел слишком далеко.
Карамон неуверенно шагнул вперед, и его лицо, искаженное страшной гримасой, покрылось багровыми пятнами. Бупу взвизгнула и спряталась за спину кендера. Но Тассельхоф стоял непоколебимо, точно скала, совсем как тогда, когда разгневанная эльфийская знать хотела порубить его на куски за разбитый Глаз Дракона. Огромная туша Карамона нависла над ним грозной глыбой, а от его дыхания, наполненного винным перегаром, кендер едва не задохнулся. Невольно он закрыл глаза, но не от страха: ему больно было видеть выражение гнева и отчаяния на лице друга.
Так он и стоял, ожидая страшного удара в лицо, от которого нос его вполне мог оказаться на затылке.
Но удара не последовало. Прошла минута, и Тас услышал шорох, треск кустарника и удаляющийся топот массивных ног. Тассельхоф осторожно открыл глаза. Карамон с шумом продирался по заросшей лесной тропе. Кендер вздохнул ему вослед. Бупу выбралась наконец из-за его спины.
– Было веселиться, – заявила она со знанием дела. – Моя остаться. Может быть, мы еще играть?
– Я так не думаю, – жалобно сказал Тассельхоф. – Идем. Наверное, нам можно теперь пойти следом.
– Ну хорошо, – с завидным спокойствием решила Бупу. – Может быть, мы поиграть другая игра, лучше.
– Да-да, – рассеянно кивнул Тассельхоф. Обернувшись через плечо, он бросил взгляд на убогую таверну, опасаясь, как бы кто-нибудь не подслушал их оживленной беседы и не захотел поучаствовать в скандале. Глаза Таса округлились от удивления.
Таверна «Разбитая Кружка» как сквозь землю провалилась. Ветхое строение, вывеска на ржавой цепи, гномы, бродяги, трактирщик и даже кружка, которую Карамон подносил к губам, – все исчезло, растворилось в свете полуденного солнца, словно дурной сон.
Глава 7
К вечеру Карамон был вдребезги пьян.
Тассельхоф и Бупу нагнали его как раз в тот момент, когда гигант, запрокинув голову, стоял на тропе и хлестал из фляжки «гномью водку», стараясь не пролить ни капли мимо рта. Когда он наконец опустил фляжку и разочарованно заглянул одним глазом внутрь, колени его заметно подгибались.
– Ну, вот и все, – пробормотал Карамон себе под нос, и сердце Таса обреченно замерло.
«Вот я и попался, – подумал он мрачно. – Теперь, когда он в таком состоянии, что толку рассказывать ему об исчезнувшей таверне! Я сделал только хуже!» Однако он еще не понимал всей безнадежности положения. Все прояснилось только тогда, когда кендер приблизился к Карамону и похлопал его по плечу.
Гигант обернулся и едва удержался на ногах.
– Что?! Кто здесь? – Он лихорадочно оглядывал темнеющий лес.
– Я тут, чуть пониже, – подсказал Тассельхоф. – Мне просто хотелось заверить тебя, что я... сожалею о своей несдержанности...
– Как? Ох-х... – Карамон немного попятился и с дурацкой улыбкой на лице уставился на кендера.
– Привет, малыш, – обратился он к Тасу. – К-кен-дер... и ов-ов... овражный... – Он неуклюже поклонился. – А как... вашзвут?
– Что? – переспросил Тассельхоф.
– Каквашзвут, нзвите ваши имына, – с достоинством повторил Карамон.
– Ты знаешь меня, Карамон, – озадаченно сказал Тас. – Я – Тассельхоф.
– А моя – Бупу, – пискнула Бупу, и кендер заметил, что ее грязная мордашка засияла: очевидно, она решила, что это новая игра. – А твоя есть какой?
– Ты прекрасно знаешь, кто он такой, – раздраженно вклинился Тассельхоф, но опешил от неожиданности, когда Карамон перебил его.
– Я – Рейстлин, – торжественно заявил он и неуклюже поклонился. – Ве-великий и могу-ущественный маг...