Час близнецов
Шрифт:
– Ну хватит, Карамон! – сорвался кендер. – Я же сказал, что сожалею о...
– Карамон? – искренне удивился Карамон, и его глаза сначала широко распахнулись, а потом сузились в щелки. – Карамон мертв. Я убил его. Еще тогда, в этой... Браш... Башне Высшего Волшебства.
– Клянусь бородой Реоркса! – ахнул кендер.
– Его не Рейстлин! – заявила Бупу и смерила гиганта презрительным взглядом. – Разве?
– Нет, конечно, нет! – уверил ее Тассельхоф.
– Это плохой игра! – сказала Бупу. – Моя не нравится! Его не похож на красивый мужчина, который добрый ко мне. Он – жирный пьяный. Моя домой. – Она огляделась по сторонам. – Домой куда?
– Подожди, Бупу! – взмолился кендер, а про себя подумал: "Что происходит?
Что с ним?"
Ухватив себя за хохолок на макушке, Тассельхоф безжалостно его дернул. От боли на глаза навернулись слезы, но зато теперь он вздохнул с облегчением. На мгновение кендеру показалось, что он незаметно для себя задремал и увидел престранный сон.
Однако сон продолжался. Во всяком случае, кто-то из них – или он" или Карамон – явно грезил наяву.
– Смотри, – сказал Карамон, с трудом выговаривая самые простые слова. – Щас сотворю зако... заклинание. – Подняв руки вверх, он понес какую-то околесицу:
– Серая пыль и крысиные гнезда – бурранг! – Он указал на какое-то дерево. – Пуфф! – Потом слегка дунул на ладонь и попятился. – Горит! Дерево горит! Горит, горит, горит... как старый бедный Карамон!
Он качнулся и пошел выписывать по тропе кренделя.
– Полюбят тебя девчонки, и пес тебя не предаст! – перевирая мотив, орал Карамон. – Так ставь паруса, приятель!...
В отчаянии заломив руки, Тассельхоф помчался за ним. Бупу подумала и тоже заковыляла по тропе.
– Дерево не гореть, – серьезно сообщила она кендеру.
– Я знаю, – ответил Тассельхоф. – Это... ему так кажется.
– Его плохой маг. Теперь моя пробует. – Бупу порылась в своем дорожном узелке, который был настолько велик, что иногда заставлял крошку опрокидываться навзничь. С торжествующим воплем она извлекла оттуда иссохшую дохлую крысу.
– Только не сейчас, Бупу... – взмолился кендер, чувствуя, что и его начинают покидать последние остатки разума.
Карамон прекратил петь и теперь кричал что-то о паутине, которая заволокла весь лес.
– Моя должна сказать тайный магический слово, – предупредила Бупу. – Твоя не слушать. Иначе секрет пропал.
– Хорошо, не буду, – покорился Тас и прибавил шаг, надеясь догнать гиганта, который, несмотря на свои заплетающиеся ноги, устремился вперед с поразительной Прытью.
– Твоя слушать? – пыхтя за его спиной, спросила Бупу.
– Нет, – сказал Тас.
– Почему?
– Ты же сказала не слушать! – потеряв терпение, взорвался он.
– Тогда как твоя знать, когда не слушать, если твоя не слушать? – сердито осведомилась маленькая колдунья из породы овражных гномов. – Твоя специально!
Хотел украсть моя тайный магический слово! Моя идти домой!
Бупу остановилась и, развернувшись, проворно заковыляла в обратном направлении. Тас тоже остановился. Он видел, как Карамон впереди уцепился за ствол дерева. При этом он рычал столь воинственно, словно давал взбучку полудюжине драконов. Похоже было, что на это у него уйдет некоторое время, поэтому кендер предположил, что в ближайшие несколько минут Карамон никуда не денется.
Бранясь вполголоса, Тас развернулся и припустил за Бупу.
– Стой, Бупу! – воскликнул он, прихватив комок грязных тряпок в том месте, где, по его расчетам, предположительно должно было находиться ее плечо. – Клянусь тебе чем угодно, что не хотел украсть твое тайное магическое слово!
– Твоя уже украсть! – взвизгнула Бупу, размахивая перед лицом кендера дохлой крысой. – Твоя его сказать!
– Что я сказал? – удивился Тас, совершенно уже сбитый с толку.
– Тайный магический слово! Твоя сказать! – в ярости вскрикнула Бупу. – Вот, гляди!
Держа дохлую крысу перед собой и указывая ею в пространство, она завопила что есть мочи:
– Сейчас моя сказать тайный магический слово: «Тайный магический слова».
Вот! Теперь наша увидеть настоящий огненный магия!
Тас сжал голову руками и застонал.
– Гляди! Гляди! – в восторге пищала Бупу. – Моя зажечь! Моя зажечь! Оно не подводить – тайный магический слово! Упф! – Она показывала рукой куда-то в даль тропы. – Его плохой маг, моя знать.
Тас невольно посмотрел туда, куда указывал грязный палец, и вдруг часто заморгал. Впереди между деревьев на самом деле плясали языки пламени.
– Теперь я точно вернусь в Кендерхольм, – пообещал Тассельхоф самому себе.
– Мне положительно необходим маленький уютный домик... или поживу с родителями, пока мне не станет лучше.
– Эй, кто здесь? – раздался звонкий повелительный голос.
Тассельхоф почувствовал несказанное облегчение.
– Да это просто чей-то костер! – забормотал он, едва не пустив слезу от восторга и умиления. – Костер! И голос! Это она, она...
Чувствуя, что еще немного, и с ним случится истерика, кендер ринулся вперед сквозь сгустившийся вечерний сумрак.
– Это я, Тассельхоф Непоседа! – крикнул он. – Я... 0-ох!
Болезненный стон, сорвавшийся с губ Таса, был вызван тем, что Карамон довольно бесцеремонно сграбастал его своими ручищами, поднял над землей и зажал рот ладонью.
– Тс-с-с! – прошипел он ему на ухо, и у кендера все поплыло перед глазами от запаха «гномьей водки». – Там кто-то есть!
– Пф-бл-прккр! – Пытаясь вырваться, Тас яростно извивался в руках гиганта.
Карамон способен был насмерть задавить хрупкого кендера.