Час героев
Шрифт:
Первым стоит Тили, опираясь на свою здоровенную «М107». С другого фланга присел Овьедо – этот как всегда улыбается, его «М21» с глушителем залихватски положена на плечо. Мартинсон держит свою «М4» с глушителем и оптикой – как Рэмбо. Остальные – между ними, просто стоят. Восьмым в этом снимке был бандит по имени Хашим, он стоял с пулеметом в высоко поднятых руках и улыбался. Надпись на обороте снимка гласила – «Это мои друзья» и заверялась печатью УЧК. Но в надписи ли дело, ведь это была их единственная фотография...
– Черт, сэр... Вот такого дерьма – не было даже на Аляске во время курсов по выживанию.
– Заткнись... – ганни и сам выглядел не лучшим образом, он посерел от усталости, на лице его была грязь, потому что он вытирал лицо грязной рукой.
Они были в лесу. Это были балканские Альпы, невысокие, поросшие лесом горы. Зимой здесь не снег – а мерзкое месиво, сама почва в основном глинистая и имеет обыкновение скользить под ногами в самый неподходящий момент. Склон достаточно крут, чтобы при падении прокувыркаться пару десятков метров и что-то себе сломать. Влажность – близкая к ста процентам, тот же самый туман, через который не пробивается даже солнце. Кажется, что дышишь водой, на лице – грязные разводы, и все та же пленка воды. И снег... ублюдочный мокрый снег, который то начинает идти, то прекращается вновь. Погода, как в Британии на севере, на тренировочных базах САС.
Какое наблюдение? Эти ублюдки в штабе что – думают, что если погода неподходящая для спутника, то они видят лучше, чем спутник с околоземной орбиты? Да тут – танк можно не заметить с пятидесяти метров.
Кстати, про танки...
– Хрен здесь что-то пройдет, парни... – выразил общее настроение Овьедо.
– «Хаммер», может, и пройдет.
– Ерунда. Сядет и он. Эта дорога – сама по себе противотанковое препятствие. Если будем здесь наступать – к Сараево выберемся как раз к весне.
– К Приштине.
– А один хрен! Боже, как мне все это надоело...
– Держись. Дядя Сэм платит нам за это денежки.
– Он платит нам денежки за то, чтобы мы лезли в огонь, а не в дерьмо.
– Дяде Сэму виднее.
Разговор американских морских пехотинцев прервал выстрел. Глухой... при такой влажности воздуха даже близкий выстрел кажется глухим, как через подушку. Дополнительных команд не требовалось – через пару секунд небольшой колонны уже не было. Была необорудованная огневая позиция, занятая морскими пехотинцами.
– Внимание. Осмотреться, доложить по секторам!
Одиночный выстрел, явный признак присутствия снайпера. И неважно – в кого он стреляет, в них или нет. Чужой снайпер – серьезная угроза в любом случае.
Когда дошло до него, доложился и Нули.
– Северный сектор, чисто. Видимость – сто футов, не больше.
Оружие каждый, кто приходил в группу, подбирал себе сам, тем более что на него работали оружейники Корпуса морской пехоты США, одни из самых квалифицированных оружейников во всем мире. Оружием Нули была снайперская винтовка «М40А3», по виду стандартная – но на деле у нее было полностью изменено питание, винтовка питалась из отъемных магазинов стандарта «М14». Непонятно, почему так не сделали на всех винтовках снайперов Морской пехоты, это же так удобно – но не сделали, а на его винтовке – сделали. Еще у него был пистолет-пулемет «НК МР5К PDW» c глушителем, как у «морских котиков», и пистолет «Браунинг-35», тоже с глушителем. Вообще, экипировка снайпера разведывательной группы, если мерить европейскими мерками, весила более сорока килограммов.
Они залегли и пытались понять, что это был за выстрел. Это могло ничего не значить – в Европе и сейчас распространено браконьерство. Это могло значить, что впереди засада – но что это за засада такая, один выстрел и никакого ответного огня, что – убили одного человека, и все. Это могло означать и то, что какой-то завшивленный ублюдок, который купил оружие на базаре и пошел воевать за освобождение Косово – случайно нажал на спуск. Это могло значить все что угодно – но знать, что именно, – было необходимо...
– Я – Первый! – раздался голос ганнери-сержанта Гринберга. – Разделиться. Два-три-два. Двигаемся очень осторожно, дистанция между группами семьдесят. Пошли.
Прошли еще немного. Потом новый выстрел – и снова пришлось залечь.
Подает сигналы?
Черт... не лес, а поле в стране чудес. Туман такой плотный, что сквозь него почти не пробивается солнце, белый как молоко...
– Я – Первый! Начать движение.
– Контакт!!! – раздался крик Саседо по рации и тут же оборвался.
– Мартинсон, Тили! – отдал команду первый.
– Прикрываю.
– Сэр...
– Лежать! Всем лежать, передвигаться только на брюхе! Предел внимания!
Сержанта Нули, который не имел опыта операций «на холоде», в тылу противника – как морозом по спине продернуло. Винтовка его была за спиной, в одной руке он держал «браунинг», в другой – «МР5К» и готов был стрелять по всему, что движется.
Вот только не видно было – ни хрена.
– Общий сбор, левый фланг. Осторожнее...
Саседо был мертв, и мертв бесповоротно. Но самое страшное было не то, что одного из их команды убили, в конце концов, все они понимали, за что им платят деньги, – а то, как именно его убили. Его убили ножом или чем-то острым, перехватили горло одним ударом, и он скончался почти сразу. Все было залито кровью.
Было просто невероятно, чтобы Саседо, даже в таком тумане, подпустил кого-то на удар ножом. Черт, они были морской пехотой Соединенных Штатов Америки, группой глубинной разведки, многие из них в каких только переделках не побывали – и вот такое. Каждый из них был опытным снайпером, и никто бы не подпустил противника к себе на расстояние удара ножом. По крайней мере – они так думали.
– Сэр...
Гринберг повернулся к болтуну.
– Заткнуться! Занять круговую оборону! Доклад каждые десять минут, укрепиться здесь. Выполнять, твою мать!
Как же он сумел подобраться так близко? Как?
Стемнело – но стало еще хуже, потому что к туману добавилась еще и ночь. Мерзкая, промозглая сырость, особенно мерзкая от того, что нельзя двигаться, приходится долгое время лежать без движения. Холод сковывал все члены, пробирался под кожу, в каждую клеточку тела.