Час героев
Шрифт:
– А ты?
– Мои проблемы...
Произошло все совсем не так, как должно было получиться. Сначала не приходили... там, на воле забухтели чего-то, завозились, послышались какие-то крики. Потом в кузов вскочил бандит, бородатый, расхристанный, с пистолетом. Он диким взглядом обвел кузов – но сделать больше ничего не успел, пацан со свободными руками, как кошка, бросился ему в лицо, потом ломанулись и другие, навалились, затоптали...
– Слышь, пацаны. А чо снаружи-то?
«Пионер-герой», не отвечая, схватил пистолет, машинально прикинул – «стечкин» или его румынская копия, «Дракула», плохо видно в темноте, судя по весу – заряжен, да и нахрен бандюкам носить незаряженный? Писанул обломком бритвы по тенту, потом еще раз. Прильнул к щелке.
– Э...
– Нишкни.
В кузове все более откровенно воняло горелым... жуткий, знакомый многим запах. После боев в города сгоняли пленных, выгоняли на работы всех людей – собирать трупы. Потом эти трупы сваливали в кузова машин и везли их на окраину. Там – вываливали, обливали бензином и поджигали. В санитарных целях. Каждый раз после такого несколько дней невозможно было дышать, сладковатый, тошнотворный дымок вызывал позывы к рвоте.
Пацан соскользнул на землю, грамотно соскользнул, прижался к откинутому заднему борту «Урала», привыкая глазами к темноте. Потом огляделся, присвистнул.
– Вылазь, братва! Не боись!
Пацаны, многие из которых уже попрощались с жизнью – вылезали, осматривались. «Пионер-герой» уже подобрал у одного из убитых выстрелом в голову автомат, сделал несколько знаков руками в темноту – правой рукой себя за горло, потом большой палец – сигнал «я свой!». Никто не откликнулся, но все экзекуторы, вся банда Марека – была безжалостно перебита. Поняв, что те, кто это сделал, вовсе не жаждут проявлять себя, пацан присел над убитым и начал деловито шмонать его карманы, расстегивать разгрузку, чтобы приспособить на себя.
– А чо это...
– Партизаны...
– Заткнулись! – не оборачиваясь, скомандовал пацан. – Шмонайте трупы, машины. Все собрать, если обувь у кого дерьмовая – поменять. Швыдко!
Команда была понятна, беспризорники этим и жили, кражами, шмоном – растекшись по окрестностям, они собрали несколько автоматов Калашникова, в основном румынских, но были и два русских, пулемет Калашникова, тоже румынский, со складным прикладом и коротким стволом, так называемый «красавчик», девять пистолетов, ножи, боеприпасы, пару десятков гранат, некоторое количество денег и ханки. Кто-то сменил обувь, другие подгоняли на себя разгрузку. Нашли порезанных пацанов, как смогли, перевязали, тем более что бинт тоже нашли. Дали хлебнуть сивухи – для обезболивания. Для одного – сделали самодельные носилки, вырезав кусок тента. Трупешники мамалыжников – поскидывали в море, туда, куда сами мамалыжники собирались скинуть трупы пацанов.
– Строиться!
– А чо...
– Кто не в строю – все, что здесь взяли, на землю положили и мотайте отсюда, пока целы!
Пацаны помялись – но из строя никто не вышел.
– Значит, так. Уходим в горы. Идем тихо, кто гавкнет – лично язык отрежу. Кто оружие бросит – потом за ним вернется, я не шучу. Двигаемся!
Утром на место экзекуции прибыли румынские каратели. В горы они не пошли – в конце концов, это были не их солдаты, это были всего лишь убитые мамалыжники, бандиты, за них никто и никогда не спросит, и идти по следу в горы – себе дороже. Они ждали, что за ними пойдут вертолеты-охотники, которые могли летать ночью и стрелять, если даже ты спрятался в лесу, – но вертолетов почему-то не было, погода летная, а вертолетов нет. К середине следующего дня группа пацанов дошла до одной из партизанских явок...
Крым, реальность
USNS Altair T-AKR 291
Navy forward operational base «Omega»
– Сэр, Странник проявил активность. Он выдвигается к побережью.
Подполковник потер рукой небритый подбородок. Глаза слезились – злоупотребление спецпрепаратами, не дающими уснуть, – давало о себе знать, звуки были слышны как через ватную подушку.
– Что там у нас на побережье? Кто-то анализировал сводку активности?
– Так точно, сэр. У румын перебили целую группу... верней, не совсем у румын, это были сотрудничающие лица.
Понятно, бандиты...
– Что именно там произошло?
– Непонятно, сэр. Но румыны запрашивают авиационную поддержку со «Сталкеров», в район вышла поисковая группа.
– Они не накроют самого Странника?
– Сэр, он идет как раз в район их барражирования. Подать срочный вызов?
Подполковник немного подумал.
– Нет. Не стоит. Так мы раскроем себя. Отзовите оттуда вертолеты.
– Но румыны...
– Мне нет дела до этих ублюдков, понятно? Наша операция важнее! Пусть идут в горы и ищут кого нужно сами!
Дух
– Товарищ подполковник...
Снайпер долго молчал, потом тихо, на грани слышимости, как они уже привыкли переговариваться, так что не слышно и за несколько шагов, спросил:
– Что?
– А эти... кто нам сигналил. Они кто?
Снайпер помолчал.
– Не они, а он. Думаю, он один. Американец.
– Американец?!
За все время войны они только два раза видели живых американцев, один из них был пилотом сбитого самолета, а второй – пилотом сбитого вертолета. «Морские котики», действующие в Крыму и по побережью – действовали в форме польской «маринарки военной», в плен не сдавались, да и кто бы их стал брать в плен-то? Американцы почти не участвовали в войне здесь, все делали поляки и румыны – но все отлично понимали, что ни Польша, ни Румыния не осмелились бы делать то, что они делают без поддержки и одобрения Соединенных Штатов Америки.
– Американец. У нас с ним давно дуэль.
Корректировщик помолчал, потом все-таки осмелился спросить:
– И в чью пользу счет, товарищ подполковник?
– Пока в мою. Пока...
Далекое прошлое
1999 год
Албания, округ Пука
MARSOC 24th MEU
– Гребаный русский драндулет! – выругался штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Алоиз Овьедо, приписанный к двадцать четвертому экспедиционному корпусу морской пехоты США, пытаясь совладать с коробкой передач старой, но бодрой и прыгучей белой русской «Нивы», пробирающейся в направлении города Фуша-Аррес в маленькой колонне из двух одинаковых белых «Нив» – прибил бы того ублюдка, который ее сделал! Чертов сукин сын.
– Может, лучше прибить того, кто ее купил, амиго? – меланхолично посоветовал уоррент-офицер Саседо, развалившийся на заднем сиденье маленькой русской машины и с интересом читающий местный порнографический журнал.
– Э, базар фильтруй, – ганнери-сержанту Гринбергу, который так привык к старой бесшумной «М21» еще вьетнамских времен, что категорически отказывался поменять ее на что-то другое, сильно не понравилось сказанное, – если бы не я, мы бы сейчас перлись пешком.
– Лучше так, чем в этом ублюдочном драндулете, который вот-вот перевернется.