Час игривых бесов
Шрифт:
Нет, Жанна не знает, что она в сугробе.
«Скорая» медленно проехала мимо.
Телефон молчал.
«Так. Считаю до ста, а потом просто иду к Игорю домой. Плевать на позор. Плевать на его маму... То есть нет, на маму, конечно, не плевать, что я такое несу, да он мне в жизни не простит, если я плюну на его маму, спаси меня господи от такой глупости... Телефон зазвенел!»
– Алло! Алло, Жанна!!!
– Алена, тише, не волнуйтесь, все в порядке с вашим сокровищем. О господи, да возьмите себя в руки! Эта женщина – майор милиции, понятно вам?
– Кто-о? – проблеяла Алена, вынужденная вцепиться в грязный «газелий» бок, чтобы не рухнуть от изумления.
– Дед Пихто! – рявкнула Жанна. – Майор милиции Омелина Галина Николаевна! Я специально заставила Анну Сергеевну посмотреть ее служебное удостоверение!
– А кто такая Анна Сергеевна? – опять закричала Алена.
– Вы что, совсем спятили?! – завопила и Жанна. – Это маму Игоря так зовут, вы что, не знаете?
– Забыла, – упавшим голосом пробормотала Алена. – Я забыла. Забыла. Я совсем забыла. Забы...
– Алена! – прошипела Жанна. – Прекратите истерику! Еще раз повторяю: Анна Сергеевна посмотрела служебное удостоверение этой дамы. Она майор милиции и ей лет на пятнадцать больше, чем вам.
– А разве в служебных удостоверениях пишут год рождения? – снова напряглась Алена.
– Не пишут, – с интонациями сиделки из психушки ответила Жанна. – Но так сказала Анна Сергеевна. И добавила шепотом, что она страшна как смертный грех и ужасно неприятная. Так что волноваться вообще не о чем. Ясно?
– Ясно... – сквозь слезы выдохнула писательница.
– Не будете?
– Не буду...
– Алена, идите домой, а? – ласково попросила Жанна. – Уверяю вас, что с вашим сокровищем ничего не случится. Обещаете уйти?
– Обещаю, – насморочным голосом сказала Алена, простилась с подругой (с подругой, с подругой, теперь нет никаких сомнений!) и нажала на сброс – чтобы через секунду, всхлипнув, набрать новый номер.
Нехорошо врать, конечно, но она пока не может покинуть свой наблюдательный пост. Майор милиции... отлично, однако майор, генерал, да хоть фельдмаршал – а что она, эта милиционерша Омелина, делала в «Хамелеоне» рядом с Гнатюком? С Гномом! И почему у нее темно-синяя «Ауди» – совершенно как та, которая побывала около «Барбариса» в ночь нападения на Игоря и в ночь всемирного потопа? Нет, вопросы еще оставались, вопросов было много, и ответить на них мог только один человек из знакомых Алены Дмитриевой...
– УВД, следственный отдел, слушаю вас, – раздался в трубке холодноватый девичий голос, и Алена, мигом собравшись и проглотив комок, сказала столь же официально:
– Будьте любезны, Льва Муравьева пригласите, пожалуйста.
– Кто его спрашивает?
– Алена Дмитриева, писательница.
– Ой, – хихикнул голос, мигом сделавшись веселым и молодым голоском, – я ваши книжки читала. И тот роман, где вы про Льва Ивановича написали, тоже читала! Здорово вы его... Соединяю!
– Слушаю, Муравьев! – донесся знакомый неприятный голос.
– Лев Иванович, здравствуйте, это Алена Дми...
– Доложили уже, – перебил Муравьев со своим всегдашним патологическим радушием. – Вы где? Опять в каталажке или еще на подвозе?
Убила бы этого ехидного, этого противного, этого... ну своими руками убила бы! Но Муравьев еще пригодится, а может быть, пригодится даже не единожды. Так что пусть пока поживет, тем паче что от него, очень возможно, зависит жизнь обожаемого существа. Сокровища, как с бесподобной точностью выразилась Жанна.
Алена подавила совершенно неуместный в данной ситуации смешок и отчеканила:
– Лев Иванович, вопрос жизни и смерти. Не могли бы вы срочно выяснить, работает ли в нижегородской милиции майор по имени Омелина Галина Николаевна?
– Нет, – сказал Муравьев. – Мне и выяснять не надо – я это точно знаю. У нас нет ни одной женщины-майора – это раз, а по фамилии Омелина... – Он вдруг издал какой-то странный звук, словно подавился этим именем: – Как вы сказали?.. Омелина? Галина Омелина?!
– Да, – обмирая, выдохнула Алена.
Ой, кажется, не зря она на стенку лезла... в смысле, в сугроб!
– Откуда вам известно это имя? – повысил голос Лев Муравьев.
– Да кто она такая, эта Омелина?!
– Это... – Лев Муравьев неприятно усмехнулся. – Это редкостная тварь, скажу я вам. Аферистка – высший класс. В смысле, была таковой. Года три назад совершила несколько крупных краж и даже убийств по документам сотрудника УВД. У нас в области был некий бо-ольшой мастер по изготовлению фальшивых документов. Он делал для нее удостоверения, неотличимые от настоящих. Очень долго она водила нас за нос. Потом вдруг исчезла и больше нигде не светилась. Я о ней давно не слышал – вот до разговора с вами. Даже мечтал, может, пришили ее где-нибудь втихаря. Так почему вы о ней заговорили? Откуда вам вообще известно ее имя?
– Сейчас скажу, – выпалила Алена. – Ответьте только на один вопрос: как она выглядела?
– Ну... маленькая такая, с хорошей фигуркой, ножки недурны были, помнится мне, а лицом – ничего особенного. Глазки такие... светленькие, мордашка самая обыкновенная. Но она умела виртуозно менять внешность, именно поэтому мы не могли ее никак взять, а главное – в ней была какая-то чарующая, не побоюсь этого слова, сила, в Омелиной. Умела мужикам головы морочить! Вот объективно смотришь на нее – да ничто, плюнуть и растереть, но такое очарование от нее исходило, что иная красавица позавидует!
О господи, чуть не вскрикнула Алена, еще одна очаровательница! И тоже с миниатюрной фигуркой! Алина, потом эта Моська, теперь еще и Омелина... Но Моська (если это вообще она) не может быть Омелиной. Дело даже не в том, что у нее глаза темные, а у Омелиной были, по словам Муравьева, светлые: линзы, линзы, о которых говорила сегодня Валентина! Во время своих прошлогодних парижских приключений, кстати, Алена воочию могла убедиться, как меняют удачно подобранные линзы самое заурядное девичье личико. Была там такая Анастази, Настасья, проще сказать... Да ладно, фиг ли с ней, с Настасьей этой, сейчас не до нее. И не в линзах дело! Моська страшна, как смертный грех, а Омелина была очаровательница вот в чем разница! Кроме того, Омелина исчезла... но каким образом ее документы попали к Моське?!