Час игривых бесов
Шрифт:
Ну что, заглянуть на Мытный рынок, купить ананас для Инны и двигать домой?
Домой неохота... Первый раз в жизни неохота домой – в уютную, с любовью отремонтированную и обставленную квартиру, окна которой смотрят в тихий, заснеженный дворик. Там поселился незваный жилец – маленькая прозрачная штучка в телефонной трубке. И хоть Виктор Васильевич уверял, будто «жучок» оживает, только когда начинает трепетать мембрана, Алене кажется, что электронное насекомое не только слышит каждое ее слово, но и следит за каждым движением, даже в мысли проникает, трепет сердечный фиксирует.
Бр-р, гадость какая!
Ага, если ты такая брезгливая, почему не попросила техника вытащить прозрачную мерзость? Беда в том, что Алена и сама толком не могла ответить на этот вопрос. Примерно подошли бы слова из любимой книжки: «Согласитесь, что перерезать волосок уж наверное может лишь тот, кто его подвесил!», но лишь примерно...
Ладно, домой неохота. А охота она знает куда: на улицу Медицинскую, где в доме номер тринадцать, в квартире шестьдесят один имеет место быть смысл ее жизни.
Разумеется, дома у Игоря она никогда не была, адрес узнала совершенно случайно, местонахождение улицы Медицинской представляла себе весьма приблизительно. Вроде бы туда надо ехать по проспекту Гагарина чуть дальше, чем до Дворца спорта, а остановка так и называется: Медицинская, но не потому, что там расположены какие-то больницы или поликлиники, а потому, что около остановки находится красная облезлая «хрущоба» – общага медицинского института.
Вообще странно – что это за улица такая, Медицинская? Длинная она, короткая? Узкая, широкая? Тесная, просторная? Любопытно на ней побывать, ну просто ужасно любопытно! Даже странно: жить в Нижнем Новгороде – и ни разу не побывать на улице Медицинской! Безобразие, просто безобразие. Пушкин писал: «Мы ленивы и нелюбопытны», – ну так ведь он словно бы ее имел в виду, писательницу Дмитриеву! А вдруг в ее очередном детективе действие будет происходить на этой самой улице? Как же Алена станет ее описывать, если ни разу на ней не была?
Ого! А как это Алена уже очутилась на Варварке, причем на остановке маршруток? А это что такое? Никак «четверка»? Она самая! «Четверка» идет в Щербинки, а путь в Щербинки пролегает именно по проспекту Гагарина.
Ой, «четверка» остановилась рядом с Аленой, дверца распахнулась... Волшебство какое-то...
Нет, это не волшебство, конечно, просто водитель заметил ее нерешительно вскинутую руку... Ну, раз он уже остановился, неудобно будет не войти. Верно?
Алена вошла в «пазик».
Или вернуться? Она нерешительно покосилась через плечо...
Нет – следом вскочил высокий молодой человек в серой куртке с меховым воротником, запечатал выход своим плечистым телом.
В следующее мгновение дверца захлопнулась.
Поздняк метаться, как выражается поколение next. Вперед и с песней!
Маршрутка рванулась вперед... и Судьба, эта великая мастерица закручивать всевозможные сюжеты и запутывать всяческие интриги, только хихикнула, тщательно заметая поземкой ее след на наскольженной дороге.
Время пробок еще не наступило, и до Медицинской домчались минут за пятнадцать, не более того. Оказывается, сия достопримечательная улица одним концом упирается в проспект Гагарина, за которым простирается парк «Швейцария», а другим уходит чуть ли не к Щелковскому хутору. И вот недалеко от этого самого другого конца, пересеченного трамвайной линией, и возвышался красный кирпичный девятиэтажный дом номер тринадцать.
Алене удалось вычислить подъезд, в котором находилась заветная квартира, однако подходить ближе ей вдруг расхотелось. Нет, ни к чему, чтобы Игорь, вздумай он приблизиться к окну, увидел бы внизу, под своими окнами, обезумевшую от любви писательницу, распевающую беззвучные серенады.
Алена перебежала на другую сторону, забилась в сугроб под прикрытием какой-то замурзанной «Газели» и, достав мобильник, написала Игорю SMS-ку следующего содержания: «Радость моя, счастье мое, свет моей жизни, помни, что я люблю тебя!» Отправила сей сакраментальный набор слов номеру, который занимал почетное место в ее телефонном справочнике. Разумеется, она знала, что мобильник Игоря украден, но он ведь, по словам Жанны, заблокировал SIM-карту, то есть номер у него останется прежний, так что когда-нибудь эта маленькая серенада все-таки будет им услышана...
Сердце влюбленной женщины – это штука позагадочнее Бермудского треугольника. Отчего-то здесь, около дома, куда ей не было ходу (и не будет никогда, давайте трезво оценивать ситуацию!), отправив на деревню дедушке (по сути, в никуда!) очередное признание в негаснущих чувствах, Алена почувствовала себя почти счастливой. Во всяком случае, она немножко успокоилась и ощутила, что теперь вполне сможет вернуться домой. Нет, сначала на Мытный за ананасом!
Она уже начала выбираться из своего обжитого сугроба, как вдруг увидела синюю машину марки «Ауди», которая двигалась по улице Медицинской от проспекта Гагарина так медленно, словно человек, сидевший за рулем, присматривался к номерам домов.
В Нижнем Новгороде полным-полно «Ауди», в том числе и темно-синих, и даже по улице Медицинской в то время, пока Алена исполняла свою SMS-серенаду, они проезжали не единожды, однако почему-то при виде именно этой машины с номером, неопрятно залепленным снеговой нашлепкой, у писательницы неровно стукнуло сердце.
«Сейчас проедет – и я пойду домой», – пообещала она себе, еще глубже отступая в сугроб.
Впрочем, водитель, силуэт которого мелькнул за ветровым стеклом, похоже, интересовался только нечетной стороной улицы и на «Газель», притулившуюся на противоположной стороне, даже не глянул. А кстати, почему Алена все время употребляет глаголы в форме мужского рода? Ведь за рулем сидела женщина...
Алена зачем-то стащила перчатку и нервным движением сжала ее в кулаке.
«Ауди» чуть притормозила около красной кирпичной девятиэтажки с номером шестьдесят один и свернула во двор, остановившись именно около того подъезда, в котором находилась квартира Игоря.
Почти не дыша наблюдала Алена, как из машины вышла невысокая худенькая женщина в нутриевом полушубочке, узкой юбке и в полусапожках с острым носиком и на высоком каблуке. Ее темные, сильно мелированные волосы были непокрыты. Запирая машину, она повернулась, и Алена ясно увидела ее лицо с тяжелыми, обвисшими щеками – лицо, в котором было что-то бульдожье.