Час игривых бесов
Шрифт:
Димка бросил училище, хотя с некоторыми ребятишками продолжал дружить, особенно с Бориком и Левкой, и начал сшибать шальные денежки, которые, оказывается, иногда валяются на дороге – только подбирай. Крутые пацаны, еще школьные друзья, которые иногда наезжали из Дзержинска в Нижний на какие-нибудь разборки или просто так, поглядеть, чем живет столица, блин, реформ, рассказали ему про крепкого человека Гнома, который охотно давал работенку тем, кто не боится рисковать.
Димка считал себя довольно-таки храбрым. И вскоре пристроился при Гноме, хотя так и не привелось его увидеть. Да и зачем? Работай, получай деньги, трать их... Лучше всего у него получалось бомбить иномарочников на глухих проселочных дорогах. Однако со временем народ, который на фартовых машинках ездил, подковался как теоретически, так и практически, и, нарвавшись пару раз на огонь без предупреждения и на поражение (Димку-то не задело, а подельник его упал с простреленной башкой, пришлось его бросить, потому что надо было о своем спасении подумать, черта ли труп спасать, его душу пусть боженька спасает!), Димка больше в такие игры лезть не захотел. У него завелись кое-какие деньги – Гном через свою бабу, Моська ее звали, охотно давал в долг тем, кто умел и хотел на него работать. Димка мечтал купить себе в Нижнем какую ни есть квартирешку, чтобы окончательно развязаться с Жердинском, как он называл свой родимый городишко (да и все его так называли!), хотел поступить в Водный институт и пойти в речфлот, устроиться на какое-нибудь шикарное суденышко, каких много теперь ходило туда-сюда по Волге-матушке с прогулочными рейсами. Конечно, хорошо бы свою собственную посудину завести – скажем, яхту, – но на это нужно было побольше тех денег, которые платила либо ссужала ему Моська...
Вроде бы и денег тех едва на нормальную жизнь хватало, но однажды с него потребовали пятнадцать тысяч – в у.е., конечно. Как это он умудрякался такой долг намотать за эти быстро пробежавшие годы? Димка слышал, что бывает с пацанами, которые вовремя должок Гному не отдают... Поэтому он подумал: ну, раз должен, то верну. Лишь бы расплеваться с этой компанией и жить по-своему.
Они с Костей в то время хорошо дружили, Костя знал всех его приятелей по театральному – пусть Димка оттуда ушел, но друганы остались! – вот Димка и пришел к нему спросить совета. Костя сказал, что он и сам дал бы Димке деньги, если бы они у него были, и, может, впрямь даст взаймы, потому что квартиру свою намерен продавать. Нашелся покупатель, который хорошую цену дает...
Димка сразу неладное почуял, ну что ж, Костина квартира, он что хочет, то и делает. Появился какой-то хмыреныш, мудрил-чудил с документами... потом, когда все мытарства остались позади, показал Косте якобы его рукой писанную расписку: я-де, Катков Константин Федорович, получил деньги в сумме пятнадцати тысяч долларов, и даже номера купюр переписаны. А тех денег, Костя клялся и божился, он в глаза не видал, не помнил вообще, как расписку писал, как документы у нотариуса оформляли... Неужто такой пьяный был? Но разве можно с дико пьяным сделку оформлять? Наверное, дело нечисто! Костя пыхтел, пыхтел, пытался какие-то концы найти – а потом пришли к нему какие-то ухари и так его приложили, что он больше месяца в больнице валялся. Никого не нашли, конечно, из тех, кто его бил... А тот хмыреныш успел прописаться в хате прежде, чем дом пустили на слом, и получил взамен классную трехкомнатную квартиру там же, в том же замечательном районе недалеко от Оперного театра. А Костя остался на улице и без денег... И, конечно, ссужать Диме ему было нечего.
Ну, Костя все-таки не пропал: у него была какая-то баба, такая же разруха, как и он сам, он к ней переехал неведомо куда, стали, видать, квасить вместе с утра до вечера каждый день, а раньше только раз в неделю общались. Димка извернулся ужом, но нашел себе дешевенькую и очень приличную комнатеху на Бекетовке, причем хозяйка у себя дома практически не появлялась, все у дочки с внучкой пропадала, так что он жил, можно сказать, один в той квартире. Но богаче он от этого не стал! Никто ему больше ничего в долг давать не хотел: даже через знакомую девчонку Раечку, уж на что она из-за Димки из колготок выпрыгивала без всяких феромонов, и то ничего добиться не удалось, хотя папаша у нее очень, ну о-очень богатый дяденька. А Моська давила на хрип... И вот вдруг Димка с Костей случайно встретились в одной забегаловке – обрадовались, конечно, выпили вместе, и Костя на прощание ему сказал:
– Хочешь, Диман, слупить живые деньги? Один человек четыре года назад запрятал самый настоящий клад на первом этаже бывшей киношки на Скобе и смылся из Нижнего. Нет, это не деньги, не золотишко. Эта штука, которая там захована, такой специальный наркотик для мужиков – чтобы они от баб с ума сходили.
Костя написал на бумажке непонятное слово «феромоны», чтоб Димка не забыл. Там товару, говорит, тысяч на тридцать долларов как минимум, даже не сомневайся!
– Да как ты узнал про такие дела? – спросил Димка.
– Да нечаянно узнал, – усмехнулся Костя. – По ошибке! Просто сюжет для театра абсурда! Этот господин, который товар спрятал, перед тем как уехать, а уезжал он, как я понимаю, в дикой спешке, написал письмо своему задушевному другу. Видимо, у него не было способа иначе передать информацию. Но конверт, такое ощущение, попал под дождь, адрес расплылся. Остались только имя и фамилия – Каткову Константину. А у нас в государстве еще не все рухнуло, оказывается. Почта – последний оплот порядка! Когда я этот конверт в своем почтовом ящике обнаружил, на нем была пришлепнута справочка из городского адресного бюро. То есть я один Константин Катков оказался в Нижнем Новгороде, а тот, с которым меня перепутали, видать, в области живет. Мужик, который письмо написал, фамилия у него какая-то военная... Саблин... Шпагин... ну, какое-то холодное оружие, короче, – он объяснил, где конкретно спрятал свой товар, просил его забрать и к нему переправить, когда он сообщит свой новый адрес. Эх, жаль, письмо затерялось. Там было написано чисто конкретно – где именно, в каком месте искать. Забыл я... Где-то под полом около окна. Клад, короче, как в пьесах! Пиастры, пиастры...
Димка слушал все это, смотрел на пьяного Костю и думал, что друган его совсем поплыл.
– А почему ты сам не взял этот клад? – спросил он.
– Да ты понимаешь... Я сначала не поверил. Ну, думаю, дурь какая-то. Потом я квасил, потом кодировался, потом раскодировался... Ну, не до клада мне было. Потом подумал: а почему не поискать? Пошел туда, в этот дом, а там – здрасте! Там уже вовсю какой-то ресторан открыт, днем жизнь кипит, по ночам охрана – не подступись. Ремонт сделан. Ну как мне туда влезть? На работу туда устроиться? И как я буду там его искать? Полы вскрывать, что ли? Мне проще бутылок насобирать да сдать, чем какие-то безумные антрепризы устраивать. Я человек тихий, скромный. А ты – молодой. Почему тебе не поиграть в остров сокровищ? Давай я буду штурман Билли Бонс, а ты этот мальчонка, Джим Хокинс, который узнал, где искать сокровища старого Флинта?
И Костя захохотал. Так смехом все и кончилось, Димка всерьез эту чухню про какие-то наркотики для мужчин не принял. Главное, где их искать в этом ресторане? Что, в самом деле устроиться туда официантом, днем работать, а по ночам вскрывать пол? Забыл об этом. Прошло какое-то время, и вот однажды опять привалила Моська – гони давай долг! И прямо с ножом к горлу, вернее, с пистолетом.
Моську эту все ужасно боялись. Страшная, во-первых, сама по себе, а во-вторых, рассказывали, она была необыкновенно жестокая. Гном вообще, говорили, в люди не выходит, его и не видел никто, сидит где-то, как паук, а всю его паутину плетет вот эта Моська, не то жена его, не то любовница... хотя как с такой мымрой жить, непонятно, ну, может, Гном извращенец! Ладно, его проблемы.
Димка тоже струхнул тогда и говорит Моське: мол, денег у меня нет, но я вам кое-что получше денег отдам, вот такие-то вещества, от которых мужики на стенку лезут, и на них можно хорошо заработать, на этих веществах. Ну и на мужиках обалдевших, понятно... Оказалось, что Моська о них знает, об этих феромонах, – ее при этом слове просто-таки дрожкой стало бить. С другой стороны, оно понятно: она ведь уродина невыносимая, ну вот просто зажмурься и скажи: пошла вон! А ежели ее, к примеру, с ног до головы духами с феромонами обмазать, может, какой небрезгливый мужичонка и сыщется, поглядит на нее поласковей...
Короче, она клюнула, да что толку? Димка думал, что одной информацией откупится, а Моська ему говорит: фиг тебе, придурок, что мы, с Гномом сами будем эти феромоны искать, что ли? Мы тебе условия создадим, а ты продукт найди, на блюдечке с голубой каемочкой принеси – тогда и топай на все четыре стороны. А если нет...
Димке деваться было некуда, ну просто некуда! Условия ему и в самом деле создали. Уж неведомо, как Моська это устроила, однако в ресторане завели ремонт, и охраны там не стало практически никакой. Со сторожем расправиться было – делать нечего. Стукнуть по башке – и все. Правда, потом он решил сторожа все-таки мочкануть: ведь парень видел его, а раз видел, значит, может опознать, если ситуация наперекос пойдет. От случайностей никто не застрахован, жизнь иной раз людей сталкивает нос к носу в самых неожиданных местах! Вообще, это было правило жизни Гнома и Моськи – свидетелей и неудачников живыми не оставлять. Димка этому правилу и последовал. Вернее, хотел... Но вот чего он конкретно не понял: откуда в ресторане взялась долговязая тетка, которая запустила в него ананасом?! И, главное, почему Моська стала в него стрелять?