Час испытания
Шрифт:
Торговец подошел к столу, снял маленький ключ с шеи, открыл ящик и достал еще один мешочек, такой же, как и тот, который отдала ему девушка.
– Только ради нашей дружбы, Гарольд, - вздохнул толстяк и бросил ему кошелек.
– Да, да, да, - раздраженно ответил тот и скрылся за дверью.
Фрида присела на краешек дорогого кресла, стоявшего у окна.
– Чаю?
– предложил купец.
Следопыт бежал изо всех сил. Солнце уже почти скрылось. Несколько улиц, поворот, площадь с виселицей, взгляд на которую заставил его ускориться, ворота в замок, караулка.
Капитан сидел и заполнял бумаги, изредка покусывая кончик пера. Гарольд, не издав ни звука, положил кошель на стол.
– А, явился, голубчик. Надо же, почти успел, - в своей обычной манере начал усатый.
– Мы даже поспорили с сержантом, придешь или нет.
Стражник развязал тесемки и аккуратно высыпал серебро прямо на бумагу.
– Ты садись, я посчитаю пока, - дружелюбно произнес капитан.
Гарольд сел на жесткий стул, наблюдая, как усач шлепает губами, подсчитывая монетки.
– Ровно триста, удивительно, - стражник высыпал деньги обратно в кошель.
– Все, свободен.
Следопыт устало поднялся по каменной лестнице и вышел. Солнце скрылось за горизонтом, наступила ночь.
Он брёл по пустынным улочкам города. В окнах гасли огни, запоздалые прохожие торопились домой, избегая темных закоулков. Город засыпал. Несколько поворотов, с широкой мостовой в одну из аллей, затем в неприметный узкий проход между домами, и Гарольд снова стоял перед домом купца. Заходить внутрь мучительно не хотелось. Начнутся расспросы, хлопоты. Но это было неизбежно. Слабость от потери крови все приближалась, и надо было срочно сменить повязку на ноге, пока он не упал в обморок прямо здесь, на улице.
Стук в дверь. Еще один. Тихий скрип открывающихся засовов.
– Гарольд, да ты бледный весь!
– воскликнул торговец, закрывая дверь.
– Побегай с моё, - хмуро ответил охотник.
– Принеси лучше воды в тазике, будь другом.
Фрида мирно спала в глубоком дорогом кресле, завернутая в одеяло.
– Таких друзей за одно место...
– буркнул купец, поднимаясь на второй этаж.
Следопыт уселся прямо на паркет, подстелил под собой плащ и принялся разбинтовывать ногу, онемевшую от кровопотери. Грязно выругался. В ране уже виднелись небольшие шарики желтого гноя. Максимиллиан с шумом спускался по лестнице, держа в руках медный таз. Охотник показал, куда поставить, смочил бинт в воде и протер рану, морщась при каждом прикосновении.
– Кинжал есть? Нож? Сунь в камин, на угли, - приказал он хозяину дома.
Купец брезгливо посматривал на кровь, но просьбу исполнил. Он уже догадался, что именно собирался делать следопыт. Тот аккуратно снял штаны, пропитанные кровью, и морально готовился. Дождавшись, когда нагреется металл, он зажал в зубах бинт и сунул клинок прямо в рану. Запахло палёным, Гарольд изо всех сил сжал челюсти, стараясь не закричать. Он резко отбросил нож и начал заматывать порез, тихонько матерясь вполголоса. Торговец завороженно
Охотник завязал концы бинта и достал из мешка еще один. Разрезав присохшую к груди повязку, он полил остатки ткани водой и отлепил от кожи. Дырка от стрелы выглядела куда лучше. Забинтовав и её, Гарольд откинулся назад и расслабленно лежал на дорогом паркете. Купец выплеснул грязную воду за дверь и скрылся наверху. Следопыт свернулся на твердом полу, укутался в плащ и думал. Он давно отвык спать под крышей, сон никак не приходил. Только через несколько часов он провалился в черные объятия сна.
Гарольд проснулся от легкого толчка в плечо. Купец стоял над ним, одетый в тяжелую лисью шубу.
– Осень же на дворе, - удивился следопыт, растирая глаза.
– Я пошел на собрание гильдии, - объяснил Максимиллиан.
– Вам тоже пора идти. Подведем итоги. Ты должен мне сотню серебром, у тебя нет денег и оружия, и, кроме как выслеживать и убивать, ты больше ничего не умеешь. Ты мне хоть и друг, но ты знаешь, что я никогда долгов не прощаю. Как отдавать будешь?
Следопыт схватился за голову. Меч отца. Семейная ценность. Его задешево продадут в пользу казны, и Гарольд его больше никогда не увидит. Он и представить себе не мог, что так бездарно потеряет всё.
– Я не знаю, - обречённо ответил Гарольд.
– Всё, что мне осталось, так это отнести письмо Тредиану и идти бродяжничать.
– Письмо? Сокольничьему? Этому старому пройдохе? Вот уж не думал, что ты заделаешься графским прихвостнем.
– Я пообещал доставить его, - пожал плечами следопыт.
Фрида проснулась, услышав разговор.
– Если можно, я могу работать у тебя в счет долга, - робко вставила она.
– Кем?
– хохотнул купец.
– Хотя... Убираться и кашеварить самому мне давно уже не положено по статусу. Ладно, с этим разберемся потом. Можешь пока остаться.
Охотник поднялся и застегнул плащ на шее. Нога нестерпимо болела.
– Фрида, ты уверена?
– спросил он, морщась от неприятных ощущений.
– Это мой долг, мне его отдавать.
– Сколько раз ты платил за мои долги? Наконец-то, я могу помочь тебе, а не наоборот, - ответила сестра.
– Пошли, Гарольд, - бросил купец, направляясь к двери.
– А ты пока убери всё, что твой братец тут нагадил.
На полу тут и там виднелись пятна крови и грязные разводы. Следопыт взвалил мешок на плечи и захромал вслед за торговцем. Оба они отправились в сторону площади.
Неизвестный вор все еще покачивался в петле, напоминая Гарольду о возможной судьбе. Торговец попрощался с другом и пошел в большое здание, богато украшенное лепниной. Кое-где виднелись остатки позолоты. Над дверью висела деревянная вывеска с изображением сундука. Охотник проводил товарища взглядом и захромал в замок. Стражники у ворот заржали при виде гостя, но пропустили внутрь без лишних слов.
Большой внутренний двор замка походил на сотни и тысячи таких же дворов. Конюшни, псарни, различные постройки, и, наконец, сам замок с четырьмя башнями. Сокольник наверняка находился в одной из них, со своими птицами.