Час волка

МакКаммон Роберт Рик

– Может, он сломался?

– Может, - согласился Никита. Потом нахмурился: - Нет, нет! Это последний рейс! Поезд пройдет этой ночью, даже если его придется толкать!

Он, сгорая от нетерпения, выдрал пучок травы и смотрел, как она разлеталась по ветру.

– Поезд придет, - сказал он.

Несколько минут они молча слушали шум деревьев. Михаил спросил: - Ты думаешь, он будет жить?

Этот вопрос не шел у них из головы. Никита пожал плечами.

– Не знаю. Он кажется достаточно здоровым, но... сказать трудно.

Он опять потрогал рельс; поезда не было.

– У тебя есть что-то сильное внутри. Что-то

очень особое.

– Особое в чем?
– Это озадачило Михаила, потому что он никогда не думал о себе как об отличавшемся в чем-то от других членов стаи.

– Ну, вот, например, я - сколько раз пытался заиметь дитя... Или Франко. И даже Виктор. Боже мой, когда-то казалось, будто Виктор мог делать их направо и налево. Но родившиеся обычно через несколько дней умирали, а те, что жили чуть дольше, мучились так, что ужасно было смотреть. Теперь вот ты: всего пятнадцать лет - и ты зачал ребенка, который прожил уже месяц, и вроде бы с ним ничего такого. А то, как ты перенес превращение? Ты все-таки выжил, хотя многие из нас давно уже поставили на тебе крест. А Рената говорит, что всегда знала, что ты будешь жить, но каждый раз глядя на тебя она вспоминала про сад. Франко не поставил бы и заячьей косточки, что ты не умрешь через неделю, - а теперь он каждый день благодарит Бога, что ты не умер.
– Он слегка наклонил голову, прислушиваясь, не гудят ли колеса.
– Виктор это знает, - сказал он.

– Знает что?

– Он знает то же, что и я. Что знаем все мы. Ты какой-то другой. Крепче. Ловчее. Зачем, ты думаешь, Виктор проводит столько времени с тобой, изучая все книги?

– Ему нравится учить.

– Ну, это он тебе так говорит.
– Никита хмыкнул.
– А почему же тогда он не хочет учить меня, или Франко, или Олесю? Или кого-нибудь другого? Он что, думает, что у нас головы каменные?
– И сам ответил: - Нет. Он тратит время, обучая тебя, потому что считает, что ты стоишь его усилий. А почему так? Потому, что ты хочешь учиться.
– Он кивнул, когда Михаил усмехнулся.
– Это правда! Я слышал, как Виктор сам признался: он верит в то, что у тебя есть будущее.

– Будущее? Будущее есть у всех нас, разве не так?

– Я не это имел в виду. Будущее вне этого.
– Он сделал широкий жест, охватив лес.
– Не там, где мы сейчас.

– Ты имеешь в виду...
– Михаил нагнулся.
– Бросить это?

– Именно так. Или, во всяком случае, в это верит Виктор. Он думает, что однажды ты бросишь лес и сможешь начать жизнь в другом месте.

– Один? Без стаи?

Никита кивнул.

– Да. Один.

Об этом было трудно даже подумать. Как кто-то из стаи может выжить в одиночку? Нет, нет, это было невозможно! Михаил, конечно же, останется навсегда здесь, со стаей. Стая нужна всегда. Разве не так?

– Если я покину лес, то кто будет заботиться об Олесе и Петре?

– Этого я не знаю. Но у Олеси есть то, ради чего она жила: новорожденный. По тому, как она улыбается... ну, она даже вовсе не похожа на прежнюю. Там она точно не выживет.
– Он показал пальцем на запад.
– И Виктор это знает. Олеся тоже знает это. Она проживет остаток своей жизни здесь. И я тоже, и Виктор, и Франко, и Рената. Мы - старые пережитки из шерсти, разве не так?
– Он широко улыбнулся, но в его улыбке была печаль. Улыбка исчезла.
– Кто знает, что будет с Петром? Кто знает, проживет ли он хотя бы еще неделю

и что у него будет с головой, когда он повзрослеет? Он может оказаться как та женщина, которая целыми днями напролет плакала. Или...
– Он взглянул на Михаила.
– Или он будет похожим на тебя. Кто знает?

Никита опять поднял голову, прислушиваясь. Глаза его сощурились. Он приложил палец к рельсу, и Михаил увидел, как он слабо улыбнулся.

– Идет поезд. Быстро идет. Он запаздывает!

Михаил притронулся к рельсу и почувствовал отдаленную мощь поезда, гулко отдававшуюся в нем. Начали падать капельки дождя, выбивая маленькие пыльные ямочки между рельсами. Никита встал и двинулся под кроны деревьев, стоявших около выезда из туннеля. Михаил подошел и встал рядом, и они присели, пригнувшись, как спринтеры, готовые мгновенно развить скорость. Дождь пошел сильнее. Через некоторое время он уже сек листву, пути намокли. Земля тоже быстро превратилась в грязь. Михаилу это не понравилось: бежать будет скользко. Он откинул с глаз намокшие волосы. Теперь он уже слышал грохот быстро приближавшегося поезда. Михаил сказал:

– Думал, нам сегодня не стоило приходить.

– Почему? Из-за маленького дождика?

Никита помотал головой, тело его напряглось, готовое к гонке.

– Я бегал в дождь и похуже, чем этот!

– Земля... Слишком грязно.

– Я не боюсь, - отрезал Никита.
– Мне прошлой ночью опять снился тот красный фонарь на последнем вагоне! Подмигивал мне, как сатанинский глаз! Сегодня я собираюсь перегнать поезд! Я чувствую, что могу сделать это, Михаил! Я это сделаю, если буду бежать чуть скорее! Только чуточку скорее!

Из туннеля вырвался свет фар, длинный черный паровоз и за ним купейные вагоны. Новый машинист не боялся мокрых рельсов. Ветер с дождем ударили Михаилу в лицо, и он закричал:

– Нет!
– и потянулся к Никите, но Никиты уже не было, вдоль рельсов неслось расплывчатое белое пятно. Михаил рванулся за ним, пытаясь остановить; дождь и ветер были сильнее; поезд шел слишком быстро. Поскользнувшись в грязи, он чуть не упал под колеса ускорившего ход поезда. Он слышал, как дождь, попадая на горячий двигатель паровоза, шипел словно клубок змей. Он все бежал, пытаясь догнать Никиту, и увидел, что человечьи следы Никиты в грязи сменились на следы волчьих лап.

Никита пригнулся вперед, бежал почти на четырех лапах. Тело его уже не было белым. Дождь вихрем закручивался вокруг него - и тут Михаил потерял равновесие, упал и проехался по грязи. Дождь хлестал его по плечам, грязь забила глаза. Он попытался встать, но опять свалился и остался лежать, а поезд прогремел по рельсам и влетел в восточный туннель. Он скрылся, оставив за собой пятно красного света на каменных стенах туннеля; потом и оно пропало.

Михаил под проливным дождем сел, по лицу его текли потоки воды.

– Никита!
– закричал он. Не ответил ни человек, ни волк. Михаил встал и пошел по грязи в сторону восточного туннеля.
– Никита! Ты где?

Никиты видно не было. Дождь по-прежнему лил как из ведра. Кружившие в воздухе хлопья сажи шипели перед тем как упасть на землю. В воздухе пахло каленым железом и паром.

– Никита?

На этой стороне путей его не было. Он обогнал его!
– подумал Михаил и ощутил взрыв радости. Он его обогнал! Он обогнал...

На другой стороне путей что-то лежало. Бесформенная шевелящаяся фигура.