Чаша и Крест
Шрифт:
— Он самый.
— И почему вы решили, что он в близких отношениях с этой Рандалин?
— Да я сам видел, как они обнимались на палубе.
— А как она выглядит?
Я слегка замялся, подбирая слова.
— Ну, она достаточно высокого роста. Такая… худенькой не назовешь, все на месте. Волосы острижены. Рыжие, — прибавил я, отчетливо вспомнив такой редкий оттенок золотой меди.
Гвендор совсем отвернулся к окну.
— И она приглашала вас заехать в Ташир? — голос его прозвучал совсем низко, почти сорвавшись на хрип.
— Ну в общем… А почему вы… вы что. ее знаете? — спросил я, пытаясь
— Нет, — сказал он спокойно. — Но я хотел бы взглянуть на эту вашу Рандалин. И еще у меня есть вопрос к господину Скильвингу.
— Ха! — воскликнул я в полном потрясении. — Вы всерьез полагаете, что он станет вам отвечать?
— Смотря о чем спрашивать, — хладнокровно заметил Гвендор.
Некоторое время мы молчали, глядя в окно. По площади прошла пятерка младших воинов — заметив Гвендора в окне, они дружно и радостно отсалютовали ему, что в который раз меня удивило. Потом под окнами появился Бэрд и замахал руками, указывая в сторону длинного здания орденской трапезной. Наступал час обеда.
— Вы поедете со мной в Ташир, Торстейн, или останетесь здесь писать свои книги? — неожиданно спросил Гвендор, не отрывая взгляда от окна.
— Никто вас в Ташир не пустит. Во-первых, вы в личной гвардии Ронана, а Великий Магистр там давно не показывается. Во-вторых, это ваши драгоценные чашники занимаются там скупкой всякого добра на побережье, а мы ведем там войну. В третьих, Ташир отвратительное место. Голые скалы и песок. В тот день, когда я добровольно соглашусь поехать туда, можете объявить меня умалишенным и поместить в орденскую лечебницу. Гвендор! Вы это серьезно?
— И принимая во внимание особые заслуги означенного Гвендора перед Орденом, настоящим указом возводим его в ранг старшего магистра и повелеваем ему немедленно отбыть в крепость Альбу в Ташире с вверенным ему отрядом, чтобы укрепить гарнизон и поддержать воинский дух в его защитниках.
Ронан никогда не читал указы с листа. Голос его далеко разносился под сводами зала для приемов в Доме Магистрата, и он то и дело обводил собравшихся огненным взглядом. В такие минуты я легко мог понять, как он поднимал войско ордена на штурм.
Мы стояли в середине зала, перед шестью высокими креслами, на которых восседал магистрат. Одно кресло — Лоциуса — было пустым. Сзади и сбоку от нас в шеренге были построены ряды младших и старших воинов.
Гвендор, слева от меня, застыл не шелохнувшись. Ему удивительно шел темно-синий орденский костюм с ослепительно белым плащом. Лицо его было собранным и вместе с тем поразительно спокойным, словно для него было обычным делом представать перед магистратом в практически полном составе. Который раз я поразился тому, насколько естественно он смотрится в орденских интерьерах — человек, закинутый сюда по странной случайности. Он подстриг волосы, так чтобы они не касались плеч, и выбрил короткую бородку — видимо, вспоминая, как он выглядел раньше.
Я перевел взгляд на сидящих перед нами командоров. В крайнем кресле старый Ньялль с седой курчавой бородой мягко ухмылялся, подперев подбородок рукой. На моей памяти это был первый случай, когда он выбрался из своего Морского дома ради орденских собраний.
Рядом с ним сидел Брагин — командор Эбры, с длинными волосами, заложенными за пояс, и ушедшим в себя вдохновенным взглядом. Я не мог поручиться, что он понимает, о чем идет речь, а не сочиняет очередную поэму в стихах.
С левой стороны от Ронана располагался Фарейра — командор Ташира. Его прямая заинтересованность в этом деле была понятна, учитывая, что Гвендор поступал в его подчинение — но на его широком заплывшем лице я не мог прочесть ничего, кроме смутно выраженного сочувствия. К тому же я был уверен, что он мысленно считает время, оставшееся до того, как он окажется перед накрытым столом.
Вообще все командоры взирали на Гвендора с одинаковым сожалением — невелика же милость Великого Магистра, если он отправляет спасшего его человека в окончательно гиблое место, под огонь горцев, которым безразлично, что-либо, кроме собственной независимости.
Ронан поднялся с кресла и сделал Гвендору знак приблизиться, чтобы надеть ему на шею цепь старшего магистра. Он задержал руку на его плече, и некоторое время они стояли близко, молча глядя друг другу в глаза, и я со своего места ясно увидел, как меняется лицо Великого Магистра. Видимо, это странное выражение нового чувства — дружбы? привязанности? благодарности? — было настолько непривычно для него, что он делал над собой явное усилие.
— Пусть тебе удастся твой план, — вполголоса сказал Ронан. — А я через полгода приеду взглянуть, что у тебя получается.
— Не беспокойтесь, мессир, — усмехнулся Гвендор. — Что-нибудь да получится.
Они посмотрели один на другого как два заговорщика, потом Ронан выпрямился.
— Вы вольны набрать себе сопровождающих, кого захотите.
В строю младших воинов наметилось явное волнение — многие задвигались, стараясь хоть как-то привлечь внимание Гвендора. Было видно, что несмотря на тяжелую репутацию Ташира как места, где много и часто убивают, им не терпелось туда попасть. Глаза у них горели.
— Бэрд, — сказал Гвендор. — Дерек, Жозеф, Жерар. И Торстейн, если он, конечно, согласится.
Я еле слышно вздохнул.
"О Эмайна, Эмайна! Великая, величайшая своими землями!"
Ветер был свежий, и корабль сильно качало. Я стоял на палубе, крепко вцепившись в какую-то снасть, и смотрел, как медленно отдаляется гора, возносящая высоко над морем светлую крепость. Я не знал, почему Эмайну называли величайшей своими землями в этом старом орденском гимне. Земли на острове было совсем немного. Но когда я видел силуэт города с воды, с высоким шпилем орденского дома, словно парящим над обрывом, я не сомневался, что Эмайна — действительно столица всего нашего мира, его истинный центр.
Я любил этот город, который давно считал своим, несмотря на то, что родился далеко на севере. Но я привык к почти всегда безоблачному небу, резкому и соленому на привкус морскому ветру, узким крутым улочкам, и мне горько было думать, что я могу сюда не вернуться.
Гвендор остановился рядом со мной, рукой закрываясь от долетающих брызг.
— Добились своего? — спросил я. — Удивительно, как вам всегда это удается.
— Видимо, это просто небольшая компенсация со стороны судьбы.