Чаша Владычицы Морей

Алесько С.

— Да, мы с ней, вдвоем. Мне одному пока с такой работой не справиться.

Нейл замолчал и бросил на капитана несколько виноватый взгляд.

— Ничего, научишься, — подбодрил его Сэндклиф. — Спасибо вам.

— Не благодари, Сэнди. Прости, что не смогли помочь Кэтрин. У Эли роды были трудные, я не мог ее оставить. Промучилась почти двое суток. Она огорчилась до слез, когда немного оправилась, смогла посмотреть, как вы, и узнала…

Нейл стал выглядеть еще более виноватым.

— Эли родила? С ней и детьми все в порядке? — спросил капитан.

— Да, закончилось все благополучно, но страху я натерпелся. У нас мальчик и девочка, как и

говорил твой друг. Кстати, где он?

Нейлу было неловко за свое счастье, он прекрасно понимал, каково сейчас Сэндклифу.

— Я отправил его поспать.

— А сам?..

— Заснуть смогу только рядом с Кэт. Если она позволит мне ложиться с ней.

— Удачи, Сэнди, — Нейл сочувственно посмотрел на капитана. — Попутный ветер вам обеспечен. Жаль, не могу больше ничем помочь. Навещу вас, когда Кэтрин снова будет здесь.

— Спасибо. Отправляйся к жене и детям. Я рад за вас, передай Эли мои поздравления.

Нейл, не сдержавшись, счастливо улыбнулся и исчез.

Мартин проснулся в середине дня и тут же отправился к другу, по-прежнему стоявшему у штурвала. Они перекинулись несколькими фразами. «Дочь Океана» летела вперед на всех парусах.

К вечеру на горизонте показался Алгасарр, большой остров, славившийся невольничьими рынками. Он лежал неподалеку от побережья Континента и находился под протекторатом королевства Кэмден. Прибрежные области Алгасарра давно превратили в площадку по торговле живым товаром. Невольничьих рынков там было множество, и они отличались строгой специализацией. На одних торговали «рабочим скотом»: высокорослыми мускулистыми черными людьми из южных стран, на других — воинами. В некоторых странах умеющих сражаться рабов использовали в показательных поединках для развлечения публики. Существовали рынки домашней прислуги, где покупатель мог найти горничную или кухарку, полностью соответствующую в его понимании декору комнат или кухни, ну, и обладающую профессиональными навыками. Были рынки, где продавали ремесленников. Но, пожалуй, наибольшей популярностью пользовались рынки рабов для удовольствий. Там можно было найти товар, способный удовлетворить любой каприз.

Рабство не приветствовалось на Континенте, а вот экономики некоторых островов держались исключительно на труде невольников. Да и континентальные бордели укомплектовывались большей частью из женщин, купленных на рынках Алгасарра.

В рабство попадали по-разному. Чернокожих поставляли свои же соплеменники, местные короли и князьки, приобщившиеся к благам северной цивилизации, и не имевшие другого источника дохода, кроме продажи собственных подданных. Благо те прекрасно размножались и прокормиться на родине могли с трудом. Белые становились невольниками, попав в плен на войне или нарвавшись во время плавания на пиратов. В тех случаях, когда родственники не могли либо не хотели их выкупить, несчастные переходили в распоряжение торговцев Алгасарра. И, наконец, был еще один немаловажный источник «живого товара»: каторжники с Континента и некоторых островов.

Сэндклиф знал, что большинство «постельного» товара продают в городке Малакка на восточном побережье острова. Корабль Торреса, скорее всего, направился именно туда. «Дочь Океана», приблизившись к Алгасарру, не стала входить в порт, а бросила якорь за небольшим мысом к югу от Малакки. Сэндклиф сразу отправил пару матросов на берег, дабы выяснить, тут ли «Фантом». Вскоре его люди вернулись и сообщили, что пират уже несколько часов как пришвартовался, команда отпущена на берег, на корабле остаются лишь вахтенный, капитан, оба его помощника и боцман.

— Как думаешь, оборотень тоже на берегу? — спросил Сэндклиф у друга.

— Он наверняка заперт в клетке на корабле. Ты же видел, луна почти полная. В такие ночи никто не решается позволять им разгуливать на свободе.

— Если клетка стоит на палубе, он нас учует.

— Кошака на палубе держать не будут. Он запросто может лапу сквозь прутья просунуть и цапнуть кого-нибудь. Оборотень в трюме, я уверен, — сказал Мартин.

— Хорошо. Вахтенного уберем без проблем, хотя он-то как раз ни в чем перед нами не виноват. А вот те четверо…

— Сэнди, не заводись понапрасну.

Капитан кивнул, потом, не сдержавшись, пробормотал:

— Четверо…

— Тебе в морду дать, чтоб ты заткнулся? — вкрадчиво поинтересовался Мартин.

Сэндклиф замолчал.

Когда достаточно стемнело, капитан распорядился спустить шлюпку. Друзья захватили с собой короткие мечи, трехзубый крюк на веревке, который Сэндклиф именовал «кошкой», и одеяло для Кэтрин. На веслах сидел матрос, умевший грести без лишнего шума. Им везло: к вечеру небо затянуло, и почти полная луна, скрываясь за плотной завесой облаков, в ближайшее время не собиралась являть свой таинственно сияющий лик миру.

К «Фантому» подошли достаточно близко, не привлекая ничьего внимания. Капитан шепотом приказал матросу после их ухода отойти от пиратского корабля, но находиться поблизости и ждать сигнала. Потом они с Мартином прицепили к поясам мечи и по очереди перебрались через борт.

Сэндклиф первым схватился за якорную цепь и полез наверх, зацепив «кошку» за пояс на спине. Поднявшись достатчно высоко, он взял крюк, размахнулся, и привычным движением швырнул его вверх с таким расчетом, чтобы зацепиться за фальшборт. У него получилось. Мартин, висевший ниже на цепи, подумал, что, видно, Сэнди в свое время достаточно этим позанимался. Капитан схватился за привязанную к «кошке» веревку и стал подниматься, упираясь босыми ступнями в борт. Еще пара секунд, и он исчез из виду. Мартин полез вслед за другом. Добравшись до болтавшейся веревки, поймал ее и попробовал последовать примеру капитана. Это удалось ему с большим трудом. Сэндклиф, услышав пыхтение друга, перегнулся через фальшборт и протянул руку.

— Для первого раза неплохо, — прошептал он, втаскивая Мартина на палубу.

Они присели на корточки и осторожно осмотрелись, прислушиваясь. Было тихо, только из кают-кампании доносились приглушенные мужские голоса и хохот. Вахтенный находился на корме, и друзья двинулись туда. Оказавшись над каютой они замерли, разобрав обрывок разговора. Открытые иллюминаторы давали возможность слышать почти все, и Сэндклиф без труда узнал голос капитана пиратов.

— Кошак прав: девочка и впрямь сладенькая, и обучена хорошо. Не удивительно, что у ее любовников были такие рожи, когда я забирал пташку. Кстати, Пит, — продолжил Торрес, — ты Тома запер?

— Конечно, капитан. И крышку на трюме прикрыл, чтоб луна его не побеспокоила, ежели соизволит сегодня показаться.

Пираты заржали. Мартин и Сэндклиф облегченно вздохнули. Хоть об оборотне думать не нужно.

— Долго собираешься держать девчонку у себя, капитан? — спросил третий собеседник.

— Что, Роджер, понравилась? — ответил вопросом на вопрос Торрес.

— Ага. Особенно, когда мы ее втроем…

Дальнейшего Мартин не разобрал: пришлось держать дернувшегося было к двери в кают-кампанию Сэндклифа.