Часовые свободы

Макбейн Эд

— Не представляю себе, чтобы Джейсон приказал нам выйти, если бы погода грозила ухудшиться.

— Думаешь, он не приказал бы? — спросила Аннабел и улыбнулась.

— Конечно.

— Ты не знаешь Джейсона.

— Я знаю, что он не допустил бы провала всей операции.

— Джейсон и вообразить-то не может, чтобы что-нибудь могло провалиться, — уверенно заявила Аннабел. — В мире Джейсона все работает четко, как часы, именно так, как он спланировал.

— А вот и солнце. — Алекс пожал плечами. — Что ж, Джейсон знает, что делает.

Около Ки-Ларго Алекса тревожил сильный ветер; но теперь, когда они приближались к заливу у Лонг-Ки, когда солнечный свет пробился сквозь нависающие угрюмые облака, посылая на море ослепительные лучи, напоминающие

божественный свет, сопровождающий явление чуда в каком-нибудь фильме на религиозный сюжет; теперь, когда солнечный свет коснулся поверхности воды и заставил гребешки волн радостно вспыхнуть; теперь, когда смягчившийся ветерок впервые залетел в рубку с тех пор, как они вышли из Майами, Алекс вдруг почувствовал, что все будет хорошо. Сам день, весь план, это ощущение руля в руках, рокот уверенно гудящего под палубой мотора, нос катера, разрезающий волны и посылающий по обе стороны пенные брызги, — все показалось прекрасным и добрым, все шло хорошо, как часы, именно так, как планировал Джейсон.

— Эти твои остроты... — вдруг резко сказала Аннабел.

Алекс не отрывал взгляда от ветрового стекла. Он правил на солнечное сияние и вдруг подумал, что лучи погаснут, если катер перережет их. Рулевая рубка вдруг омылась светом и теплом. Он прищурился и спросил:

— Какие остроты?

— Ты знаешь какие.

— Нет, Аннабел, не знаю.

— Твои намеки насчет того, что мы с Рэнди занимались любовью прошлой ночью.

— А я разве на это намекал? — невинно посмотрел на женщину Уиттен.

— Алекс, — медленно и четко и чуть ли не с болью сказала Аннабел. — Если ты еще раз скажешь подобное, я убью тебя. — Она пристально смотрела на него. Он на секунду отвел взгляд от воды, а потом снова устремил его вперед. — Ты меня слышишь, Алекс?

— Слышать-то я слышу, — ответил он, — да не пойму, о чем ты толкуешь.

— Посмотри на меня, Алекс, — попросила женщина. Он не шелохнулся. — Алекс, посмотри на меня!

Она держала в руке кольт 22-го калибра. Приклад небольшого револьвера лежал на ее выпирающем животе, а дуло было приподнято так, что оказалось нацеленным Алексу прямо в рот, когда он к ней обернулся. На ее лице не было и тени улыбки, ее рука не дрожала.

— Повтори это еще раз, Алекс, — сказала она.

— Что повторить?

— Что Рэнди занимался этой ночью со мной любовью на борту этой лодки.

— Я никогда этого не говорил, Аннабел.

— Мы приближаемся к мосту, Алекс.

— Я вижу, — сказал Алекс.

— Скажи это до того, как мы пройдем под мостом, — сказала Аннабел. — Тогда я смогу убить тебя и выбросить за борт, как только мы подойдем к Гольфстриму. Давай, Алекс!

— Я никогда ничего дурного под этим не подразумевал, Аннабел.

— Но говорил так, будто именно это и имел в виду.

Теперь они шли под Бэскиль-Бридж по каналу номер пять, мост был футах в пятидесяти над ними, на мгновение затенив собою нос, затем рубку и кокпит. Потом катер снова выплыл на освещенное пространство.

Аннабел стояла рядом с Алексом, держа на животе револьвер нацеленным в его голову.

— Что скажешь, Алекс? — спросила она.

— Я не боюсь тебя, Аннабел, — ответил Алекс.

— В самом деле?

— Да, не боюсь.

— Тогда давай продолжай свои шутки. Сейчас или позже, в любое время, когда пожелаешь. Если ты меня не боишься, тогда продолжай шутить в том же духе.

В рубке повисла тишина. И в этой звенящей тишине Аннабел с уверенной расчетливостью оттянула курок револьвера, подняв оружие, хотя его не требовалось поднимать перед выстрелом. Курок издал еле слышный щелчок.

— О'кей? — сказала она.

— Ты можешь кого-нибудь ранить этой штукой, — предостерег ее Алекс. Он весь покрылся потом, а в горле у него все пересохло.

— Я жду, Алекс.

Алекс коротко кивнул:

— Я не собираюсь говорить ничего, что могло бы огорчить тебя, Аннабел.

Женщина улыбнулась и осторожно вернула курок на место. Затем опустила револьвер.

— Спасибо, Алекс, — радостно поблагодарила она.

Глава 7

Джинни

торопилась, как могла, и все же раньше половины десятого ей не удалось выйти из дома. Да еще перед самым уходом она обнаружила спущенную на чулке петлю, но возиться с этим уже не было времени. Она вовсю гнала свой старенький «шеви» и собиралась свернуть на Спэниш-Харбор-Бридж, когда какая-то машина обогнала ее на полной скорости и срезала угол сразу перед ней. Джинни нажала на тормоза и, высунув голову в окошко, завопила: «Идиот несчастный!» — но вряд ли водитель этого «форда» модели 1964 года услышал ее, потому что был уже на мосту и мчался на восток по направлению к Спэниш-Харбор-Ки и Охо-Пуэртос. Джинни буквально заходилась от злости и катила по мосту, щедро расходуя весь свой запас ругательных слов, перемежая их уничтожающей критикой в адрес наглого водителя и от души желая ему на полном ходу попасть в сокрушительную аварию. Вконец издерганная, она проехала мост, ведущий к Охо-Пуэртос. Обычно она съезжала на шоссе S-811 с западного конца моста, проезжала мимо дома Танненбаума и остальных домов, выстроившихся в линию вдоль берега, направляясь к ресторану. Но сейчас, приближаясь к съезду, она увидела машину, стоящую прямо у него, справа от автострады U.S.-1. Джинни сразу узнала в ней тот «форд», который на Биг-Пайн срезал дорогу перед ее машиной, и в ней снова закипела злость. Она сбавила скорость и думала остановиться за «фордом», чтобы высказать шоферу все, что она о нем думала, как вдруг его дверцы распахнулись, и из машины вышли трое мужчин, одетые как какие-нибудь бизнесмены. Они зашагали к барьеру, перекрывающему въезд на S-811. Джинни тут же вывернула руль, выехала на противоположную сторону, проскочила мимо «форда», а потом оглянулась назад и увидела, что мужчины оттаскивают барьер в сторону. В машине сидели еще трое мужчин, и теперь, когда все они остались за поворотом, Джинни удивилась, что делали шесть человек в деловых костюмах, съехавшие с Лонг-Бич на Биг-Пайн и мчавшиеся сюда, в Охо-Пуэртос, как могли взять на себя смелость убрать в сторону барьер, установленный дорожной службой. Вдруг она вспомнила — как будто это все время таилось в каком-то уголке ее сознания и только ожидало момента, чтобы всплыть, — что сегодня утром задолго до открытия ресторана ей ответил по телефону незнакомый голос.

Джинни приткнула машину у обочины дороги.

Ей отчаянно хотелось курить, но она выкурила дома последнюю сигарету и собиралась купить новую пачку в автомате ресторана. Сигарета помогла бы ей все как следует обдумать, но она не могла их купить, прежде чем не доберется до ресторана. А теперь она пыталась сообразить, стоит ли ей вообще туда ехать. И даже сворачивать на S-811 — по тем же смутным соображениям. Она сидела в машине, не выключая перегревающегося мотора, постукивая по рулю накрашенными ногтями и раздумывая, как поступить. Может, и не было ничего странного в том, что еще до половины девятого к телефону в ресторане подошел какой-то неизвестный. Это вполне мог оказаться водитель какого-нибудь грузовика, который подъехал и постучал в запертую еще дверь, и этот негр, Эймос, мог ему открыть, хотя мистер Пэрч еще и не пришел. В конце концов, этот парень назвал ей свое имя. Да, он назвал его, хотя Джинни и не запомнила, так что, вероятно, там ничего подозрительного и не произошло. Никто никогда не назовет себя, если замышляет что-то плохое. Хотя, конечно, трудно утверждать, что он назвал ей свое настоящее имя... Гм...

Джинни облизнула пересохшие губы и, нервничая, стала сдирать зубами лак с ногтя большого пальца.

И если бы она не видела, как этот «форд», словно сумасшедший, вылетел из Лонг-Бич, может, она вообще бы ничего не заподозрила в том, что эти трое оттаскивают барьер, чтобы проехать в Охо-Пуэртос. Она и сама отодвинула бы его, иначе как бы она проехала к ресторану. Но все равно, откуда здесь появилось это идиотское заграждение? Вчера вечером, когда она возвращалась домой, оно точно здесь не стояло.