Часть третья

Варга Василий Васильевич

Теперь же, когда волею рока, Дупленко сам остался у разбитого корыта, Драпочкин, а он немало сделал для того, чтобы дискредитировать своего начальника, стал просто неузнаваемым замом.

– Ммм, постойте за дверью, господин бывший прокурор, - почти закричал Драпочкин, - я занят: жду звонка от Генерального прокурора. Впрочем, идите и подготовьте к сдаче дела. Кажись, я у вас буду принимать. Там, - он поднял указательный палец кверху, - подготовлен приказ о моем назначении на должность главного прокурора города. Генеральный сейчас согласовывает вопрос о моем назначении с мэром столицы. А так уже все на мази.

Произнося последние

фразы, Драпочкин уже стоял в проеме двери, как бы выталкивая и преграждая путь своему вчерашнему начальнику, которого он так боготворил.

– Я все понял, - произнес Дупленко и направился к себе в кабинет.

– Еще вот что..., - Драпочкин медлил, то ли капля совести едва просыпалась где-то на дне души, то ли он боялся, что приказ все еще не , - впрочем, потом, потом, это успеется. И он тут же закрыл дверь. Драпочкин знал, что в сейфе прокурора с секретным наборным замком, хранится определенная сумма, до пятидесяти тысяч долларов в виде некоего "нз", так на всякий случай, о чем не знает даже собственная жена. И эти денежки, конечно же, он не решится унести так сразу, до ознакомления с приказом о его смещении.

Но в секретном сейфе было совсем немного, всего двадцать тысяч долларов. Они вместились во внутренний карман пиджака Владимира Павловича. Он предусмотрел это и вынул деньги из сейфа, как только вошел в свой, теперь уже чужой кабинет.

"Вот тебе и Драпочкин, - подумал Владимир Павлович, - пригрел змею у самого сердца.
– А он ведь бывший комсомольский работник, окончил юридический институт заочно, а потом написавший диссертацию на тему "Ленин и право". Это человек ленинской морали, где все аморальное морально".

Всего каких-то полчаса спустя, секретарь Ангелина получила приказ по факсу о назначении господина Драпочкина Юрия Селивановича городским прокурором и об освобождении от этой почетной должности Дупленко Владимира Павловича. Ангелина тут же поднялась и, на радостях помчалась на второй этаж к Драпочкину. Она ноготком поводила по дверному полотну, обтянутому кожей малинового цвета и просунула свою кудрявую головку в дверную щель, дрожащий рукой удерживая волшебную бумажку.

– Прика-а-з-з, Юрий Селиванович, - едва выговорила она, захлебываясь от восторга.

– Давай срочно, - молвил Драпочкин повышенным и повелительным голосом.

Ангелина двинулась к столу Драпочкина кошачьей походкой, Юрий Селиванович почти вырвал у нее драгоценную бумажку и знаком руки велел Ангелине немедленно удалиться. Прочитав все предложение приказа, а затем, по словам, потом по буквам, он трижды поцеловал бумажку и как в былые советские времена, промолвил: слава КПСС!

Истинное дитя КПСС, ее продукт и моральное уродство, Драпочкин закрыл кабинет изнутри, зная что сейчас все ринутся с поздравлениями, трижды вприпрыжку оббежал вокруг стола и, запыхавшись, остановился у большого зеркала. Теперь он сам себе нравился, как никогда в жизни.

– Позвонить надо...жене Янулечке, срочно, пре срочно и провозгласить здравицу в честь КПСС, нет, КПСС кончилась, а в честь ... за здравицу мэра можно.

Он тут же ринулся к одному из телефонных аппаратов, но в кабинет стали стучать кулаками, локтями и ногами.

– - Проздравляем!!!
– - ревела толпа.

– Чичас!
– воскликнул Драпочкин, открывая дверь.

Толпа сотрудников городской прокуратуры ввалилась в кабинет, чуть не повалив на пол великого человека Драпочкина, и каждый наперебой стал

провозглашать поздравление. Дамы были с букетами цветов, приготовленными заранее, мужчины, а их было большинство, с пакетами и даже с бутылками французского коньяка и колбасой "сервелат".

– Ура нашему дорогому коллеге!
– провозгласила одна дама, сумевшая пробраться ближе всех к новому прокурору.

– Ура-а!
– поддержали мужчины.

– Спасибо, - скромно выговорил прокурор.
– Я благодарен всем, кто пришел меня поздравить с назначением на высокий пост. Меня долго уговаривали в прокуратуре республики, и сам мэр столицы постоянно мучил меня, пока я не дал согласие. И вот я решился... Надеюсь, все мы будем трудиться добросовестно на благо нашего народа, не то, что мой предшественник, который заботился только о своем кармане. Кстати, он сейчас в своем, бывшем своем, а теперь уже моем кабинете, прячется. Я думаю: мы его всем миром попросим освободить этот кабинет.

– Вышвырнем его оттудова, - предложила Федосеева.
– Кто со мной? все? тогда пошли, господа и госпожи. И вы с нами, Юрий Селиванович, дорогой.

Драпочкин, зажав приказ о своем назначении в правой руке, не закрыв даже дверь за собой, последовал на третий этаж за разъяренной толпой на расправу с бывшим прокурором.

Но Дупленко уже сидел в приемной: Ангелина сообщила ему о том, что приказ о новом назначении поступил по факсу, и она только что отнесла его Драпочкину.

– А, он здесь, голубчик!
– произнесла Федосеева, распахивая дверь приемной.
– Ну, тогда другое дело. А то знаете, как сейчас бывает? не подчиняются некоторые начальники приказам свыше. Вон директора некоторых предприятий! их сымают с должности, а они закрываются в своих кабинетах и ни в какую: никому не уступают своего мягкого кресла. А Владимир Павлович оказался сознательным юристом, теперь уже пенсионером. Проходите в свой кабинет, господин Драпочкин и занимайте свое законное мягкое кресло. А вы, Владимир Павлович, коль вы проявили такую сознательную дисциплину и решили поступить честно, можете зайти выпить с нами рюмку и поздравить нашего выдающегося коллегу Драпочкина с назначение на высокий пост. А вдруг он смилостивится и вам какую-нибудь должность предложит, пусть маленькую, но все же, вы не будете совсем уж выброшены на улицу.

Владимир Павлович слушал эту словесную тираду без особого интереса, но учитывая свое состояние, готов был пройти со всеми и выпить...целую бутылку водки, но Драпочкин прошел мимо него, даже не повернув головы, что значило: не входи сюда, бывший, ты не нашего поля ягода.

– Ну, идите, что ж вы!
– сказал секретарь Ангелина.

– Да нет, обойдусь, - сказал Владимир Павлович.

– Какой гордый!
– произнесла Ангелина.

– Нет. Просто в отсутствии всякой гордости у кого бы то ни было, вам кажется, что я гордый.

– Подождите, - сказала Ангелина.
– Я пойду, спрошу, можно ли вам уходить, или к вам есть какие претензии.

– Идите, я подожду.

Ангелина исчезла за массивной дверью и долго не возвращалась. Владимир Павлович уже было собрался уходить, как Ангелина просунула голову и, моргая слегка пьяными глазками, сказала:

– Можете быть свободными: Юрий Селиванович верят в то, что вы порядочный человек и оставили бумаги в надлежащем виде.

Дупленко вышел во двор и по привычке стал искать глазами служебную машину. Но машины не было.