Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии. Невеста, жена, любовница
Шрифт:
Чувства родственной близости братьев и сестер друг к другу подчеркивались и формировались в семьях именно матерями, которые «цементировали» семейно-родственные связи. В источниках сохранилось немало примеров того, как матери воспитывали в детях стремление заботиться друг о друге. [267] «Буди ласковь к сестрам и утешай их, и слушай их во всем, и не печаль их, и не досаждай им, буди ласков к ним, только у них и радости, что ты един», — просила сына Е. П. Урусова. В другом письме она наказывала дочкам: «Любите друг друга и брата берегите, всему доброму учите, говорите ему ласково…» [268]
267
Т. И. Голицына — В. В. Голицыну // ВИМОИДР. Кн. 6. М., 1850. С. 41–42.
268
«Сыну Васеньке…». С. 588–589.
Но всегда ли подобные нравственные постулаты — любви, «тихости», послушания, целомудрия, — внедряемые в детские души матерями, воплощались выросшими чадами в жизнь? Из судных дел XVII века, которые почти никогда не упоминали о добродетелях, но зато подробно описывали
269
РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет. 1695 г. Д. 214. Л. 1.
Особенно выразительна в этом смысле стихотворная «Повесть о Горе-Злочастии», главный герой которой как раз попытался жить, как ему «любо есть», «забыв», что «мати ему наказывала». Родители учили его «не ходить в пиры и братчины», «не прелщатся на добрых красных жен», бояться глупых, опасаться «поноса некчемного» (пустого доносительства), не «думать» украсть, ограбить, обмануть, лжесвидетельствовать и т. д. — и за это «молодцу» обещалось, что его «покрыет Бог ото всякого зла». Но «молодец» не внял увещеваниям и пустился, что называется, во все тяжкие. В итоге — к нему «привязалося» Горе-Злая-Участь (Горе-Злочастие), он разорился, был обокраден, «ясти-кушати стало нечево», вынужден был отказаться от невесты, затем бежать в «чужу страну, дал ну, незнаему», но Горе-Злочастие всюду неотступно за ним следовало. Избавиться от этой напасти «молодец» смог, лишь приняв схиму. [270] Текст повести четко обрисовывал круг проступков, дав своеобразный «справочник» отклонений от нравственности и «жизненных» наказаний за них — разорение, голод, безбрачие, эмиграция.
270
ПоГЗ. С. 37
Мать в «Повести о Горе-Злочастии» представлена предугадывающей несчастную судьбу сына. Подобные отношения — иррациональную связь между матерью и ребенком — можно отнести к проявлениям биологического в материнстве, счесть их выражением тесной связи между женщиной-матерью и ее «чадом», б'oльшей — по сравнению с отцом — эмоциональной отзывчивости и чувствительности. Но если объяснение любви и заботы матери о родном ребенке лежит в биологии, то изъявление аналогичных чувств к приемышам — абсолютно социально. [271] Челобитные XVI–XVII веков о подкинутых младенцах отражают сочувствие к ним, призыв «смиловатися». [272] Наличие у матерей и бабушек любимчиков среди «примачек» говорит о неравнодушии, об эмоциональной связи поколений, зиждившейся отнюдь не только на «зове крови». [273] Стоит подчеркнуть, что эта тенденция не была рождена веком обмирщения, когда «старина с новизной перемешалися»: еще в XIII веке волынский князь Владимир Василькович беспокоился о судьбе «приимачки» Изяславы, «иже взял бо есмь от матери в пеленах и вскормил», а затем «миловах аки свою дщерь родимую». [274]
271
Часть историков полагает, что излишняя «биологизация» материнства неправомерна. См.: Badinter Е. L’amour en plus. Histoire de l’amour maternel (XVII е— XX еsi`ecle). Paris, 1980. P. 369.
272
ПДП-XVII-ВлК. С. 216 (№ 197).
273
РИБ. Т. VI. С. 242–243 (1404 г.).
274
ПСРЛ. Т. II. С. 595. Под 1287.
О том же говорят свидетельства особых отношений, складывавшихся между «чадами» и их воспитательницами («мамками») в семьях знати. «Мамки» не были биологическими родительницами, они лишь «пестовали» малышей. Но живая связь, возникавшая между ними и их подопечными, подтверждала записанную в XVII веке поговорку «Не та мать, что родила, а та, что вырастила». Привязанность к «мамкам» (кормилицам и воспитательницам) у некоторых детей сохранялась иногда на всю жизнь, замещая собой привязанность к родной матери (как то было у маленького Ивана Грозного с его мамкой Аграфеной Челядниной, заменившей ему и рано умершего отца, и увлеченную государственными заботами мать). [275]
275
Русский биографический словарь. СПб., 1905. С. 132–133. Ср. в Западной Европе: Ронин В. К. Восприятие детства в каролингское время // Женщина, брак, семья… 1993. С. 21–37.
В памятниках XVII века кормилицы часто изображались поверенными в делах своих воспитанников и воспитанниц — покровительствующими их любви, устраивающими свидания. [276] «Пожалуй, матушка, прикажи ко мне черкнуть, живали няня, верной наш тайный посол? — писала А. Г. Кровкова своей родственнице. — Всем от меня челобитье. Нянюшка (в другом письме выясняется, что ее зовут Ларивоновна, а „мамушку“ — Долматовна. — Н. П.), забыла ты меня, не пишешь про свое здоровье!» В конце письма — приписка, где очень по-детски (а ведь автор его — замужняя женщина) выражена просьба: «Пришли ко мне гостинцу, коврижичек…» [277]
276
Кузьмина В. Д. Рыцарский роман на Руси. С. 145.
277
Частная переписка. № 131. С. 409; ср. № 134. С. 411.
Особую роль в «смягчении нравов», создании обстановки душевного тепла, сопереживания, проникновенности играли в русских семьях бабушки, от всего сердца «болезновавшие» о малых «чадах» (ср. в пословицах: «Дочернины дети милее своих», «С моей бабусей никого не боюся: бабуся-щиток, кулачок-молоток»). [278] Зачастую внуков в великокняжеских семьях — особенно в случае военной угрозы — отправляли на воспитание к дедушке и бабушке на долгие годы. [279] Пребывание у бабушек иногда исключало призыв этих выросших «деток» на государеву службу («я и отпросился: поход-де дальней, мне надеятца не на ково, бабушка меня не изволила и отпустить…» [280] ).
278
Даль 1. С. 393.
279
ПСРЛ. Т. II. С. 454. Под 1198 г.
280
ВИМОИДР. Кн. VI. М., 1850. С. 45.
Длительное существование неразделенных семей — отличительная черта развития семейных структур в России по сравнению с Западной Европой [281] — способствовало сохранению значительной роли в них пожилых женщин. Немало содействовал этому и культ предков: согласно народным верованиям, духи умерших родственников покровительствовали внукам, [282] оберегали их, а внуки, в свою очередь, должны были «ревновать» (восхищаться, воспевать) тех, кто был до них. Письменные и фольклорные источники свидетельствуют, что бабушки относились к малым детям даже с большим вниманием и заботой, нежели утомленные повседневным нелегким трудом матери. [283] Бабушки — в отличие от матерей — в силу возраста были лишены значительной части личных интересов, а потому жили в нравственном отношении «благочестиво». Отсутствие упоминаний об отношениях бабушек и внуков в более ранние эпохи может быть связано с тем, что в домосковское время многие бабушки до появления внуков просто не доживали, так как продолжительность жизни была очень короткой. [284]
281
Александров В. А. Обычное право крепостной деревни России XVIII — начала XIX в. М., 1984; ср.: Lazlett P. Characteristics of the Western Family Considered Over Time// Journal of Family History. Minneapolis (Minnesota), 1977. V. 2. № 2. P. 91.
282
Поэтому и было принято называть внуков именами дедов и бабушек. См.: ПСРЛ. Т. I. Под 1209 гг.
283
«Ревновать» предков значило проявлять к ним уважение. См., напр.: ПСРЛ. Т. II. Под 1158 г. С. 338 (вдова Глеба Всеславича «ревнова[ла] отцю своему Ярополку»). Коринфский А. А. Народная Русь. СПб., 1901. С. 969. Даль 1. 353; См. подробнее: Ушинский К. Д. Избранные педагогические произведения. М.; Л., 1939. Т. II. С. 177; Szeftel М. Le statut juridique de l’enfant en Russie avant Pierre le Grand // Recueils de la Societ'e Jean Bodin. Bd. 36. Paris, 1976. P. 635–656; Кобрин В. Б. Опыт изучения семейной генеалогии // Вспомогательные исторические дисциплины. М., 1983. Т. XIV. С. 50–60.
284
Средняя продолжительность жизни по В. Н. Никитину (1975) в XVI в. составляла 27,5 года; в XVII в. — 29 лет. Цит. по: col1_2 244.
В переписке же XVII века упоминания о бабушках весьма часты. Нередко они упоминаются в связи с посылкой гостинцев и подарков внукам, свидетельствующих о том, что старые женщины хорошо знали вкусы «малых робят» («послала Андрюшеньке да Наташеньке восемь игрушечек сахарных, чтобы им тешиться на здоровье. Не покручинься, надежа моя, что немного» [285] ).
Выросшие женатые внуки предпочитали по ряду обстоятельств (оброчные льготы!) проживать с матерями и бабушками по матери. [286] Еще в «Житии Михаила Клопского» (конец XV — первая треть XVI века) обрисована ситуация, в которой возмужавший герой, посадник Немир, в своих политико-административных делах полностью доверявший лишь «пратеще Евфросинье» (то есть бабушке его жены), ездил к ней советоваться в монастырь, пренебрегая при этом иронией окружающих, подсмеивавшихся над тем, что он «думает ж жонками». В письмах женщин конца XVII века упоминания о совместном житье внуков с бабушками [287] попадаются еще чаще, встречаются они и в документах. [288]
285
А. И. Хованская — П. А. Хованской. Конец XVII в. // Частная переписка. С. 399.
286
ПДП-XVII-ВлК. № 199. С. 217.
287
Житие Михаила Клопского 1537 г. // РГБ. Ф. 310 (Ундольск.) № 563. Л. 493. Ср.: Повести о житии Михаила Клопского. Под. ред. Л. А. Дмитриева. М.; Л., 1958. С. 146; У. Одоевская — С. И. Пазухину: «Про меня похочеш[ь] ведать — и я с внучатами своими дал Бог здоровы…» Конец XVII в. // ИпИРН-РЯ. № 25. С. 163. Ср. также: У. С. Пазухина — С. И. Пазухину // Там же. № 32. С. 168.
288
РГАДА. Ф. Строгановых. Ст. оп. 1627 г. Д. 4. Л. 82; Ст. оп. 1628 г. Д. 2; Бахрушин С. В. Агенты русских торговых людей XVII в. // Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1954. Т. II. С. 137; РИБ. Т. XXV. С. 150.
Подводя итоги описанию роли материнства и материнского воспитания в Древней Руси X–XV веков и Московии XVI–XVII веков, следует отметить, что поддержание теплых, эмоциональных отношений в русских семьях допетровского времени было значимой и важной составляющей повседневного быта и, следовательно, частной жизни женщин. Отношение самих женщин к выполнению ими их, как полагала церковь, «предназначения» — быть матерью — в разных семьях (неразделенных и малых, городских и сельских, зажиточных и бедных) в разные периоды истории было двойственным: и само вынашивание детей, и тем более рождение и воспитание их считались и благом, и тяжелой обязанностью.