Частное лицо
Шрифт:
Короче, завтрак уже подходил к концу, когда Анна Степановна, она же Шапокляк, она же Жрица Милосердия, постучав ножом по бокалу, как это делают на банкете, когда хотят произнести тост, заявила:
– Кажется, я знаю, кто преступник, – торжественно, словно пионер, дающий клятву, сказала она.
– Да? И кто же он? – ехидно спросила Вера Павловна.
– Да, Анна Степановна, если вы знаете, вы должны нам немедленно назвать его имя, – поддержал ее Свидригайлов.
Затем разом загалдели все, превратив завтрак в стихийный митинг. Одна лишь Анна Степановна, да мы с Клименком сохраняли молчание.
– Вы на рожу ее посмотрите, – сказала мне Катя. Она сидела рядом со мной за столом. – Само олицетворение торжества. Ее медом не корми, дай побыть в центре внимания.
Словно в ответ на эти слова Анна Степановна поднялась из-за стола. Это заставило публику затихнуть.
– Я должна еще кое-что проверить, – сказала она, – и потом я вам все скажу.
– Когда? – бросил кто-то из зала.
– Сегодня вечером или завтра утром. А теперь прошу меня извинить, – с этими словами она покинула столовую.
– Послушай, Ватсон, ты хорошо выспался? – спросил меня Клименок, когда мы встали из-за стола.
– Да, а что?
– Тогда поработай немного соло, а я пойду вздремну. Представляешь, так ночью и не прилег.
Вот только на его лице не было никаких следов недосыпания. Соврал? А если и так, мне какое до этого дело.
– Хорошо, – согласился я, – что надо делать?
– Задавать вопросы. Желательно в самых неожиданных местах.
– Какие?
– Любые. Это не имеет значения.
– Но для чего?
– Видишь ли, Ватсон, люди почему-то склонны считать, что мы либо поголовно все некомпетентные идиоты, и все, что мы делаем – полнейшая чушь; либо считают нас клонами Холмса и Пуаро. В этом случае они полагают, что каждый наш шаг является результатом каких-нибудь умозаключений, и всеми силами стараются нащупать этакую генеральную линию партии. А так как здесь никто не знает, какова твоя истинная роль, твое шоу окажет незаменимую услугу следствию.
– Ладно, договорились.
– А раз так, слушай инструкцию: Правило №2 неписанного кодекса настоящего детектива гласит, что для того, чтобы эффективность процесса сбора и обработки информации была максимальной, необходимо умело сочетать интенсивный сбор и обработку информации с процессом интуитивного прозрения. На практике это выглядит достаточно просто. Устав, например, торчать в каком-нибудь архиве или задавать тупые вопросы всяким придуркам, ты выходишь на улицу и идешь или едешь, куда глядят глаза. Ты просто следуешь за своей интуицией. И если она подсказывает тебе бросить все и идти к любовнице, значит, так тому и быть. Разумеется, каждый твой шаг должен быть отражен в отчете с соответствующей аргументацией… Более или менее понятно?
– В общих чертах да.
– Тогда действуй. Потом расскажешь, что получилось.
Клименок отправился к себе в комнату, а я, решив без лишних раздумий перейти сразу к процессу интуитивного прозрения, вышел пройтись. Гуляя по саду, я случайно напоролся на Анну Степановну, выполнявшую на спрятанной среди кустов лужайке какие-то хитроумные физические упражнения. Я собрался, было, ретироваться, но она меня остановила.
– Вы мне не помешаете, – сказала она, словно приглашая меня остаться.
– Спасибо.
Пока мы обменивались любезностями, она упрямо сгибала совершенно нечеловеческим образом ногу в коленном суставе. В конце концов, послышался отчетливый хруст.
– Вам не больно? – ужаснулся я.
– Это всегда больно. А иначе практика теряет смысл. Скажите, – спросила она, – почему вы терпите все эти оскорбления? Я понимаю, он ваш начальник, но не дает же это ему право обходиться с вами столь снисходительно фамильярно… Где ваша гордость, в конце концов!
– Вот только он мне не начальник, а, скорее учитель и консультант. Что же касательно оскорблений, то я не чувствую, чтобы меня кто-то оскорблял. Возможно, я и не прав. А относительно гордости… Возможно, у меня ее нет.
– И плохо. Гордость – это мост, по которому человек может подняться до неба, а нет гордости и не моста.
– Рожденный ползать…
– Это не одно и тоже. Главное понять, ЧТО в этой жизни зависит от нас.
– Я с вами полностью согласен. Но позвольте задать вам вопрос по делу.
– Я же сказала, что скажу позже, когда буду готова.
– Меня интересует не «кто», а «почему».
– Что почему?
– Почему вы сказали это при всех на обеде?
– Я хотела увидеть его лицо.
– А если он вам поверил?
– Боитесь, что он может причинить мне вред?
– Боюсь, что простым вредом здесь не кончится.
– Если я права, то он слишком ничтожен, чтобы что-либо предпринять.
– А если вы неправы, а он поверил?
– Здесь все слишком ничтожны, чтобы что-либо предпринять.
– Вы так считаете?
– А вы разве нет?
– Ну… я не знаю.
– А я знаю. А теперь извините, мне пора в душ.
– Вот вам и Милосердие, – сказал я себе вслух, оставшись один.
Устав торчать на улице, я вернулся в дом. В декорированной под чайный клуб комнате я обнаружил Покровского. Он пил чай, соблюдая все китайские премудрости.
– Не помешаю, Генрих Нифонтович? – спросил я, остановившись у порога.
– Хотите чаю? – предложил он.
– Не откажусь. Что пьем? – поинтересовался я, садясь за стол.
– «Большой красный халат». Вам это о чем-то говорит?
– У меня есть «бирюзовая карта» «Улуна».
– О, да вы – родственная душа. Не ожидал.