Частный детектив. Выпуск 1
Шрифт:
— Видите ли, — продолжал он, подняв вверх указательный палец, — насколько я понял, человек в карнавальной маске просто исчез…
— В чем, в чем? — переспросил Хедли.
— В карнавальной маске. Разве я выразился непонятно?
— Нет. Мы ничего не поняли, мистер Миллз. Речь шла о крыше, не так ли?
— На крыше нет никаких следов, — сказал Миллз. — Я повторяю, джентльмены, человек в карнавальной маске исчез, и я отказываюсь что–либо понимать.
— Но почему обязательно — исчез?
— Потому что я лично наблюдал за этой дверью и готов, присягнуть, что отсюда он не выходил. Таким
— В самом деле? — иронически заметил Хедли. — И что же?
— В противоположном конце холла, — продолжал Миллз, — находится мой кабинет. Из него есть ход на чердак, а там — люк на крышу. Подняв крышку люка, я увидел, что снег на крыше нетронут, и никаких следов на нем нет.
— Вы сами выходили на крышу? — спросил Хедли.
— Нет. Если бы я попробовал это сделать, то не смог бы на ней удержаться. Честно говоря, я даже не представляю, как это можно сделать даже в сухую погоду.
Доктор Фелл повернул к нему свое сияющее лицо. Казалось, что ему не терпится поскорее заполучить тайну в свои руки, словно новую интересную игрушку.
— А что было дальше, молодой человек? — спросил он. — Я имею в виду, что вы подумали, когда увидели, что ваше математическое выражение никуда не годится?
Миллз снова улыбнулся.
— Это мы еще посмотрим. Я математик, сэр. Оставляю это на ваше усмотрение, джентльмены, но заявляю, что через дверь он не выходил.
— Предположим, что вы рассказываете нам все, как было на самом деле, — сказал Хедли. Он сел за письменный стол и достал записную книжку. — Прекрасно. А теперь мы попытаемся восстановить ход событий. Как давно вы работаете у доктора Гримо?
— Три года и восемь месяцев, — ответил Миллз. Рэмпол заметил, что при появлении записной книжки он стал отвечать кратко.
— Каковы ваши обязанности?
— Частично — работа с корреспонденцией, а также общие секретарские обязанности. В более широком смысле — помощь в подготовке к изданию его новой работы “Происхождение и история суеверий в Центральной Европе”. Совместно с…
— Так, ясно. Сколько человек живет в этом доме?
— Кроме доктора Гримо и меня — четверо.
— Назовите их.
— Так вам нужны их фамилии? Пожалуйста: Розетта Гримо, дочь профессора. Мадам Дюмон, его экономка, Престарелый друг и помощник доктора Гримо мистер Дрэймен. Еще одна служанка, которую зовут Энни, ее фамилию я никогда не слышал.
— Кто из них находился в доме, когда это случилось?
Миллз внимательно рассматривал носки своих ботинок.
— Этого я вам не могу сказать. Я говорю только то, что мне известно. — Он переступил с ноги на ногу. — После обеда, который закончился в 7.30 вечера, доктор Гримо поднялся к себе поработать. По субботней привычке. Он сказал мне, что не хочет, чтобы его беспокоили до одиннадцати, — это тоже его обычное правило. Он сказал, — капельки пота снова выступили на лбу молодого человека, — он сказал, что около половины десятого к нему, возможно, кто–то придет.
— Он не сказал, кто это будет?
— Нет.
Хедли подался вперед.
— Продолжайте, мистер Миллз! Вам не известно, угрожал ли ему кто–нибудь? Вы слышали о том, что случилось в среду вечером?
— Я? Э–э–э… Да, конечно. Честно говоря, я и сам там был, в “Уорвике”. Разве Мэнгэн вам не говорил?
Миллз кратко пересказал то, что было уже известно. Пока он говорил, доктор Фелл отошел в сторону и продолжил изучение комнаты. Больше всего его интересовал камин. Поскольку Рэмпол уже знал, что произошло в “Уорвикской таверне”, он слушал Миллза лишь краем уха, наблюдая за Феллом. Доктор изучал пятна крови на спинке и правом подлокотнике дивана. Еще больше кровавых пятен было на ковре перед камином, хотя их и нелегко было разглядеть на темном фоне. Следы борьбы? Рэмпол обратил внимание, что каминная решетка установлена таким образом, что ее непременно опрокинули бы, если бы возле камина была борьба. Внутри камина едва тлели угли под слоем сгоревшей бумаги.
Доктор Фелл что–то пробормотал себе под нос, потом отступил назад и принялся изучать герб над камином. Герб был выполнен в форме щита, разделенного по горизонтали на три поля: красное, голубое и серебряное; в верхнем помещались черный орел и полумесяц, в нижнем — что–то вроде шахматных ладей. Хотя краски и потемнели от времени, в довольно аскетичном кабинете ученого герб выделялся каким–то особенным, варварским богатством.
Доктор Фелл молча принялся изучать книги на полках слева от камина. Перебирая корешки книг, он что–то пробормотал себе под нос. Затем начал вынимать книгу за книгой и, взглянув на титульный лист, ставил на место. Особенно его заинтересовали самые невзрачные тома из всех, стоящих на полке. Он поднял столько пыли и шума, что стало трудно слушать повествование Миллза. Затем доктор обернулся и показал какие–то книги.
— Послушайте, Хедли! Я не хотел бы вам мешать, но это довольно странно и любопытно. Габриэль Добренци, “Yorick es Eliza levelei”, два тома “Shakspere Minden Mnnkai”, а здесь — чье–то имя… — он замолчал, разглядывая надпись. — Гм! Вам что–нибудь известно об этом, мистер Миллз? Почему–то на этих книгах нет пыли.
Миллз прервал свой рассказ.
— Я… я не знаю. Я думаю, что это из той связки, которую доктор Гримо собирался вынести на чердак. Мистер Дрэймен нашел их среди других книг, которые выносил из кабинета ящиками, чтобы освободить место для картины. Так на чем мы остановились, мистер Хедли? Ах, да! Значит, когда доктор Гримо сказал мне, что ожидает сегодня вечером посетителя, я и не предполагал, что это может быть тот человек из “Уорвика”. Он мне об этом не говорил.
— А что именно он вам сказал?
— Я… Видите ли, я после обеда работал в большой библиотеке внизу. Он попросил меня в половине десятого подняться в свой кабинет, оставить дверь открытой и наблюдать за этой комнатой, на случай, если…
— Если что?
Миллз хмыкнул.
— Он не уточнил.
— Значит, он сказал вам все это, — спросил Хедли, — а вы даже не подозревали, кто может прийти?
— Мне кажется, — вмешался доктор Фелл, — я могу объяснить, что имеет в виду наш юный друг. В нем сейчас происходит внутренняя борьба. Юноша, хотя и не лишен воображения, тем не менее не желает знать больше, чем ему предписывают его обязанности. Правильно, мистер Миллз?