Часы бьют двенадцать
Шрифт:
Марк, нахмурившись, склонился вперед.
— Люди, которым не нравится, когда их подвергают перекрестному допросу посторонние, не обязательно являются преступниками и убийцами.
Мисс Силвер снисходительно улыбнулась.
— Разумеется, мистер Парадайн. Реклама, которую убийство создает семье жертвы, поистине удручает, но боюсь, что ее не избежать. Я позволю себе развить вашу мысль, заметив, что преступником является не каждый, кому есть что скрывать. Одно из основных затруднений в делах такого рода — то, что люди не хотят рассказывать о многих своих мыслях,
— Вы правы, — согласился Марк.
Он удивлялся самому себе. После двадцати минут беседы с этой невзрачной пожилой леди он испытывал странное чувство облегчения. Марк не мог припомнить ничего подобного с детских лет. Его старая няня, деспот и одновременно опора в то давнее время, когда еще были живы родители, чем-то походила на мисс Силвер. Старомодность и авторитет, не нуждающийся в самоутверждении, так как он неоспорим, — все эти качества он ощущал в собеседнице и был склонен на них положиться. Добрый проницательный взгляд мисс Силвер пробуждал в памяти то, что давно было забыто. «Незачем лгать мне, мастер Марк. Во-первых, вам меня не провести, А во вторых, это не пойдет вам на пользу».
Вместе с этим чувством Марк ощущал успокоение, которого не знал с тех пор, как проснулся после кошмарного сна, весь в поту, увидев горящую свечу няни и услышав звук ее голоса: «Ну-ну, в чем дело?»
Он поднял взгляд на мисс Силвер, которая видела в его глазах отчаянную нужду в помощи. Улыбнувшись, как улыбаются испуганному ребенку, она промолвила:
— Давайте пока на этом закончим, мистер Парадайн. Вы. посоветуетесь с семьей, А потом, если пожелаете, я прибуду в Ривер-хаус и сделаю все что могу, дабы помочь вам.
— Я не желаю ни с кем советоваться, — резко возразил Марк. — Предпочитаю брать ответственность на себя. Я хочу, чтобы вы взялись за это дело и сразу же отправились со мной в Ривер-хаус.
— Вы уверены? — Лицо мисс Силвер стало серьезным.
Он нетерпеливо кивнул.
— Да, абсолютно уверен. У человека, находящегося в доме, больше шансов в этом разобраться, чем у полиции.
Мисс Силвер кашлянула.
— Вы должны понимать, мистер Парадайн, что моя позиция будет сугубо неофициальной и я не смогу участвовать ни в чем, против чего станет возражать полиция. Могу я Узнать, кто расследует это дело?
— Суперинтендант Вайнер.
На ее лице появилось выражение интереса.
— Вот как? Я слышала о нем от своего давнего ученика Рендала Марча — старшего инспектора в Ледлингтоне. Он считает его очень способным человеком.
Она поднялась с видом учительницы, отпускающей класс.
— Хорошо. Я только вернусь к себе и соберу вещи.
— Ты привел сюда детектива? — Мисс Парадайн выглядела спокойной, по ее глаза сверкали, А голос был подобен острому лезвию.
Стоя в дверях ее гостиной, Марк окинул взглядом собравшееся семейство и ответил:
— Да.
Присутствовали
— Не знаю, о чем ты думал, — продолжала Грейс Парадайн. — Ты должен немедленно отослать его!
Марк не тронулся с места.
— Нет. — сказал он. — И это не он, А она, тетя Грейс, — мисс Силвер.
— Значит, ты должен отослать ее!
— Я не могу этого сделать. Никому из вас это не поправится, но здесь произошло убийство. Насколько я понимаю, возражения могут иметься только у убийцы. Я не говорю, что он один из нас. Хотя полиция в этом уверена, я надеюсь, что это не так. Я привел сюда мисс Силвер, так как думаю, что это наш лучший шанс добраться до истины. В данный момент мы все под подозрением. Полиция будет подозревать каждого, у кого нет алиби, и не успокоится, пока не докопается до мотива. Мисс Силвер только что сказала, что дело об убийстве похоже на Судный день. Она абсолютно права. У большинства людей имеется что-то, что они не желают делать предметом вынюхивания. Но нам не удастся ничего скрыть. Мы должны выяснить, кто это сделал, и побыстрее.
Последующую паузу нарушили всхлипывания Айрин.
— Как… как ты можешь говорить такие вещи?
— Их придется говорить всем нам, — ответил Марк.
В голосе Грейс Парадайн слышались леденящие нотки гнева.
— Ты готов обвинить своих родственников в убийстве, Марк? Может, сообщишь нам, кого ты подозреваешь?
Он посмотрел на нее с горькой усмешкой.
— Думаю, что полиция остановит выбор на мне.
На сей раз свист Дики был весьма звучным.
— Почему? — осведомился Фрэнк Эмброуз.
— Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду свидетельствовать против самого себя?
— Полиция захочет узнать условия завещания. Они тебе Известны?
— А тебе?
— Нет, — быстро ответил Фрэнк Эмброуз. — Но полагаю, что ты их знаешь и что, судя по твоему поведению, они в твою пользу.
— Это одна из причин, по которой полиция будет меня подозревать.
— Ты ведь знаешь свое положение, — настаивал Фрэнк. — Думаю, остальные тоже вправе это узнать.
— Здесь и сейчас?
— По-моему, мы должны знать все, что знаешь ты. Я не спрашиваю, как ты узнал условия завещания.
— Это чертовски оскорбительно, Фрэнк, — усмехнулся Марк. — Дядя Джеймс показывал мне набросок. Всего я не помню. Филлида получает пять тысяч, Дики — десять и акции Кроссли. Бриллианты тети Клары будут разделены между Дики и мной — две трети мне, треть ему. Алберт получает тысячу фунтов, свободных от налогов на наследство, ты и Бренда — по две тысячи. Он сказал, что выделил деньги вам обоим, когда вы достигли совершеннолетия.
Фрэнк угрюмо смотрел на него.
— А кто получает остальное?