Чайка ? принцесса с гробом. Книга 12
Шрифт:
Тщательно отрегулировав внушение, они могли заставить жертву задушить себя, чтобы вырваться из мучений. Таким образом, хотя магия кокатрисов и не наносила урона, она могла убить их добычу.
— Я недаром заплатил такие деньги, чтобы вызвать тебя, — довольным голосом продолжил Бенджамин. — Ты же умеешь управлять и другими фейлами?
— Кроме. Драгунов. Кракенов, — ответил маг в черном.
Речь его была прерывистой, словно он разговаривал словами, а не предложениями. Возможно, он приехал из какой-то
— Плюс. Ограниченное. Число.
— Неважно. Там всего-то владелец гостиницы и его семья, никаких затруднений возникнуть не должно. Займись ими сейчас же. Времени почти не осталось, так что можешь не мелочиться. В общем, как только я узнаю, что они действительно «исчезли», получишь оставшуюся половину.
— Есть, — маг кивнул и перехватил гундо. — Паула. Паула. Орд. Нансе. Певсе… Фоф. Тинель…
По ходу заклинания в воздухе начали неспешно вращаться диаграммы.
И наконец…
— Явись… «Подчинитель».
Диаграмма вспыхнула особенно ярко.
А в следующее мгновение…
— !..
Бенджамин услышал странный звук, обернулся и увидел за окном нечто черное.
На первый взгляд оно могло показаться лошадью… но нет.
Об этом красноречиво говорил рог на голове.
И еще красноречивее — то, что за окном второго этажа, на высоте от земли, никакой лошади стоять не могло.
— Единорог!.. — изумился Бенджамин.
Маг, в свою очередь, не обратил внимания ни на него, ни на корчившихся мужчин, прошагал прямо к окну и открыл его.
Единороги считались хищными псевдолошадьми, нападавшими на людей безо всякой пощады, однако этот спокойно позволил магу оседлать его.
— До свидания, — сказал маг, и капюшон вновь покачнулся.
Когда Бенджамин понял, что тот поклонился, маг и единорог уже пропали с его глаз.
Оставив после себя лишь характерный звук копыт, отталкивавшихся от воздуха.
Приготовления семьи Дойла затянулись.
Двухдневный пеший поход с больным ребенком требовал обстоятельной подготовки.
К тому же Дойл знал, что нужен хулиганам. Пускай отряду Тору удалось настолько их запугать, что к «Белому цветку» они больше не приближались, но рядом с городами семью Дойла могли атаковать уже другие бандиты. Никто не мешал наместнику нанять еще несколько шаек.
Поскольку Дойл в силу своего характера избегал силовых решений, встреча с бандитами означала бы терпение и бегство. И продукты, и прочие припасы для ночлега на воздухе приходилось выбирать легкие и не затруднявшие движений.
— Господин Донкервурт, — раздался голос Тору в комнате, где готовился к дороге Дойл. — Мы идем с вами. Вы не сможете убежать от хулиганов, если с вами будет Тарис. К тому же ближайший путь в город пролегает через мост… так что, если там кто-то засел, столкновения не избежать.
— ...Хочешь сказать, вы будете нас защищать? — Дойл прервался и поднял голову. На его лице отражалось сомнение.
— Как я уже упоминал, мы немало путешествовали. Кое-какие познания в самозащите у нас есть.
Прошло лишь пять лет после окончания войны… окрестности городов до сих пор кишели бандитами, разбойниками и так далее. Оставшись без основной работы, многие бывшие солдаты вступали на путь беззакония.
Если пассажиры регулярных, охраняемых повозок и машин и способные заплатить телохранителям купцы могли чувствовать себя на дорогах в относительной безопасности, то остальные путники рисковали жизнью… а если не могли постоять за себя, то просто выбрасывали ее на помойку, едва покидали город.
Поэтому Тору говорил вполне правильные вещи, однако…
— Мне всегда было интересно, вы что… бывшие солдаты?
— Ну… вроде того. — Тору пожал плечами. — Вы не любите военных, мистер Донквервурт.
— Ага. — Дойл кисло улыбнулся. — Во время нашей первой встречи я вел себя с Мишей довольно грубо.
— ...Потому что полукровок создавали для войны?
Технологию создания полукровок придумала армия. Все полукровки, еще оставшиеся в живых, либо в свое время были военными, либо вовсе не переставали ими быть.
— Но почему?
— …
— Знаете, мне в голову приходила мысль. — Тору старался тщательно выбирать слова. — Мне доводилось слышать фамилию «Донкервурт», когда я служил в армии. Так называли «великого лучника»...
— Значит, ты о нем слышал? — Дойл поморщился.
Стало быть, он и в самом деле ненавидел в первую очередь Гленна, а не военных. Неприязнь к военным — лишь следствие того, что военным был Гленн.
Однако…
— Ты тоже из тех, кто восхваляет его и называет «великим лучником»?
— Нет. Честно признаться, я толком не успел поучаствовать в битвах — война уже успела закончиться. Я слышал о нем, но не более, — ответил Тору. — Значит, вы в самом деле его родственник?
— ...Он мой так называемый «отец», — бросил Дойл. — Но другие преклоняются перед ним как перед «великим лучником». Перед никчемным фанатом войны, который ушел на нее, бросив жену и детей, и никогда не вернулся.
— Фанатом…
— Он… и все военные, подобные ему, думают лишь о том, чтобы сражаться и прославиться на войне. Они никогда не возвращаются — ни когда их жена и дети умирают от болезни, ни когда уже умерли. Я писал ему, писал постоянно. Я был еще ребенком и не мог ничего сделать в одиночку. Умерла мать, через год сестра… а мне оставалось только смотреть на их страдания и смерть.