Чайка ? принцесса с гробом. Книга 9
Шрифт:
Возможно, Акари просто устала от молчания и коллективных мыслей о собственном бессилии.
— Акари… виновата?
— Акюра всегда отправляла людей навстречу той группе торговцев, в которой состояла Хасумин. Конечно, не из вежливости, а для защиты.
— Защиты…
— Ехать по горам с тяжелыми повозками и без того опасно, а вдали от основных дорог можно наткнуться на бандитов. Поэтому сложилась традиция — новички в качестве тренировочного задания встречали торговцев, — Акари не сводила взгляд с собственных ног. — В тот день… их должен был встречать отряд
Но вдруг пошел дождь, и планы изменились.
Тору, как ученика, отправили домой до дальнейших указаний. Вместо этого образовали два других отряда: один для проверки состояния дорог, другой — для связи с торговцами.
Но…
— Мы вышли на связь слишком поздно. Если бы сообщение дошло вовремя, никто бы из них не умер.
— Поздно? Почему?
— Из-за… меня.
Акари говорила как всегда безразлично.
Могло даже показаться, что речь вовсе не о ней.
— Как я уже говорила, изначально встречать торговцев должен был отряд Сина и Тору. А я… подбила нескольких диверсантов слегка пошалить на дороге, по которой они должны были пройти. Мы поставили там несложную западню.
— Зачем?..
— Просто так. Детская шалость, — сказала Акари, а затем вдруг моргнула с таким видом, словно поняла что-то новое. — Или, возможно… я хотела признания.
На какое-то мгновение в ее голосе мелькнула насмешка над собой. А может, Чайке просто показалось.
— От взрослых. От Сина. И от Тору.
Конечно, Акари сразу пояснила, что ловушка никого бы не травмировала.
Но все-таки речь о «детской шалости» будущего диверсанта Акюры. Неожиданный дождь ухудшил обзор, и связной попался в западню. Выбраться ему удалось не сразу. Если бы планы не изменились, и по той дороге пошел целый отряд, его бы быстро вызволили товарищи, но связной действовал в одиночку.
В итоге, он… разминулся с торговцами.
А затем их атаковали.
Разумеется, ни сама Акари, ни другие юные диверсанты, что помогали ей, такого не предполагали. За всю сознательную жизнь Акари ни разу не слышала, чтобы торговцев в самом деле кто-то атаковал… и потому не понимала важности встречающего отряда.
В то же время и сами торговцы так привыкли ездить в Акюру, что не стали дожидаться связного на оговоренной точке, а решили пробраться сами.
Нельзя обвинять кого-то одного.
Просто друг на друга наложились несколько случайностей.
В любой другой день безобидная шалость Акари никого бы не убила.
Но…
— Брат Тору не стал винить меня, — Акари моргнула. — Если бы связной успел вовремя, отряд Хасумин сменил бы маршрут, избежал бы встречи с разбойниками… и не умер. Другими словами, в смерти Хасумин виновата я. Мой брат должен обо всем знать, но…
Но то же касается и Сина, и всех взрослых диверсантов.
Пусть Акари целиком и полностью признавала собственный «грех», никто ее не обвинял. Возможно, все просто так увлеклись охотой на подонков, убивших отряд Хасумин, что о детской шалости никто и не вспомнил.
Однако, с точки зрения Акари, ей не дали искупить вину.
— Поэтому… с Тору?
— Именно, — подтвердила Акари.
Все пострадавшие, которые могли бы простить ее, уже мертвы.
А раз так, вину следует искупать перед тем, кого смерть торговцев задела сильнее всего. Тем, кому тот случай изменил и характер, и всю жизнь.
Перед Тору Акюрой.
— С того самого дня брат почти не улыбался. Он тренировался в таких условиях, что одно неверное движение могло стоить ему жизни. В результате, он достиг таких высот, что его силу признавала вся деревня, и в то же время все говорили, что после смерти Хасумин Тору стал слишком неуравновешенным для диверсанта. Он слишком открыто показывал эмоции. Слишком часто позволял чувствам влиять на поступки. Это началось еще до смерти Хасумин, но стало еще очевиднее. Поэтому… его признали слишком хрупким для участия в войне в качестве диверсанта.
— …
Чайка не могла ничего сказать.
Мир диверсантов очень жесток — в нем человека эмоционального, скорбящего о смерти другого, считают «хрупким». Чайка знала диверсантов лишь на примере Тору и Акари и никогда не задумывалась… но действительно, за такую работу может браться либо некто крайне сильный духом, либо совершенно бесчеловечный.
Впрочем…
— Можно сказать, это я позволила Хасумин умереть и сбила Тору с пути диверсанта, — подытожила Акари.
— Акари… чувство вины?
— Наверное, — на равнодушном лице мелькнула ухмылка. — Я, по сути дела, тоже неудавшийся диверсант, как и говорил Син. Поэтому, как и брат, не попала на войну.
Акари вздохнула, что бывало с ней крайне редко.
Глава 2. Выбор принцесс
Как и вчера, Стефан Хартген вышел на балкон в военной форме.
— Объявляю основной этап чемпионата боевых искусств открытым!
И снова он обращался с величественной речью к толпе участников, собравшихся на площади.
Вернее, не совсем. Слова его предназначались не только участникам и стражникам. Маги транслировали голос и облик князя по всему Герансону. Правитель вещал и на трибунах, и на территории замка, и даже в тех самых казармах, где поселились участники.
— Да будут битвы сего этапа ослепительно блистать, коли в них участвуют свирепые воители, прошедшие отбор! Вложите в схватки ваши тела, умы и сердца!
Покажите, в чем истинное воинское мастерство!
Тору слушал, как по всей столице разливается речь… и вместе с этим прокручивал в голове правила основного этапа.
Он, в отличие от отборочного, состоит из битв два на два.
Битвы происходят в порядке, определенном организаторами. Сам турнир проводится по системе выбывания — то есть после каждой битвы проигравшая команда покидает чемпионат.
Но вот имена противников держатся в тайне — участники узнают, против кого сражаются, уже на самой арене.
Говорят, это еще одна прихоть князя Хартгена. На войне врагов не выбирают. По всей видимости, он считает настоящими воинами лишь тех, кто может справиться с несправедливостью настоящей войны.