Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море
Шрифт:
— На разведку работают лучшие ученые мира! Неужели вы думаете, что там не нашлось ни одного человека, который не предусмотрел бы и этот вариант?
Он вырвал еще листок из блокнота, дал его Делиньшу:
— А ну-ка, проглоти это!
Делиньш недоуменно повертел бумажку, скомкал ее и сунул под язык. На лице у него возникло такое удивленное выражение, что Петерсон не выдержал, расхохотался. Засмеялись и другие, еще не понимая, что же произошло с Делиньшем. А Делиньш сделал глотательное движение, удивленно сказал:
— Ничего нет во рту! И вкусно! Как будто жевательную резинку подержал, а ее вдруг не стало. Дадите еще один листик?
В голосе его было столько умильной просьбы, что и всем захотелось попробовать на вкус удивительную бумагу, которая имела такую невероятную способность исчезать в воде и таять во рту, да еще походить по вкусу на американскую жевательную резинку.
Петерсон роздал всем по листку, ухмыляясь тому, как страх перед тяжкой работой шпионов у этих простодушных людей таял подобно той специальной бумаге, которую они пытались удержать во рту, а она исчезала, оставляя лишь привкус мяты и сахара.
Потом он взял листок из другого блокнота. Теперь все следили за ним и его действиями с почтительным вниманием.
— Допустим, — все тем же лекторским тоном продолжал он, — вы работаете у себя дома. Например, шифруете радиограмму, которую надо срочно передать. — Он положил лист на стол и принялся чернилами писать на нем цифровую вязь шифра. — В это время вы курите сигарету. И вдруг — стук в дверь! Вы подходите к двери, естественно, взяв свою запись в руки, чтобы не оставлять ее на столе… — он проделывал то, о чем говорил. — Спрашиваете: «Кто там?» — Вам отвечают: «Дворник»! — или «Телеграмма!» — Вы подозреваете, что это «синие». Тогда, не вызывая у них никакого подозрения, что вы что-то прячете, вы тут же делаете так… — Он поднес лист к еле дымящейся сигарете, и лист вспыхнул, как магний, с той лишь разницей, что не осталось ни пепла, ни дыма, ни запаха. И спокойно распахнул дверь.
За дверью сияло солнце, под большой елью сидели Вилкс, Лидумс и сам Будрис. Петерсон взглянул на них и пожалел, что потратил столько времени на пустые фокусы. Там, под елью, как будто только что закончился важный разговор. Слушатели Петерсона, пораженные эффектным исчезновением исписанной бумаги, еще искали ее следы на полу, оглядывали тесный бункер, будто ждали, что пепел еще кружится где-то под потолком, а Петерсон уже забыл и о них, и о своих фокусах. Он торопливо шел к беседующим.
Приблизившись, Петерсон понял, что историческое решение уже принято. Будрис давал последние наставления:
— Вы, Лидумс, должны проститься со своими близкими, — кто знает, сколько времени продолжится ваше странствие. Своим заместителем оставьте Графа, он дисциплинирован, самовольничать не будет. Доклад о положении в стране я вручу вам перед самым отъездом. Несмотря на то что мы его исполним средствами тайнописи Вилкса, в случае любой опасности уничтожьте его. Вам, Петерсон, следовало бы сообщить хозяевам, что с вашими вещами и деньгами все благополучно. Они, вероятно, беспокоятся, ведь вы почти месяц не подавали им признаков жизни.
— О, я подготовил свою радиограмму, — торопливо сказал Петерсон.
И, хотя с первого шага по этой чужой земле решил, что будет действовать только самостоятельно, он выхватил из кармана и протянул Будрису листок с еще незашифрованной радиограммой. Будрис прочитал вслух:
«Свои вещи получил. Подробности о Густаве сообщу письмом. Проинформировал своих новых друзей о положении дел на Западе. Самой тяжелой проблемой является паспорт, без него невозможно действовать. Прошу Будриса достать. Привет Силайсу и нашим друзьям».
— Ну что же, передайте, — равнодушно сказал Будрис. — Ваша рация в порядке?
— Да, да, в назначенный час мы проведем передачу. Мне поможет Делиньш, — чересчур почтительно, даже и по собственному разумению, сказал Петерсон и разозлился на себя. Почему, в самом деле, в присутствии Будриса он держится как мальчишка?..
Вечером Будрис и Лидумс покинули лагерь. Будрис направился в Вентспилс подыскивать машину для переброски путешественников, убежище на время ожидания, лодку для отъезда.
Десятого мая все: и отъезжающие и обеспечивающие отъезд, встретились снова на хуторе под Вентспилсом. Их поместили в тесном неопрятном бункере, выкопанном в сенном сарае, в котором когда-то отсиживался Петерсон. Тут были Вилкс, Лидумс, Делиньш, немедленно наладивший радиосвязь с Лондоном, и сам Будрис, координировавший все действия.
Вилкс не замечал никаких неудобств. Он находился в том восторженном состоянии духа, которое переполняет верующих в чудо. Наконец-то он окажется на той стороне! Правда, эти свои восторги, которые прорывались, как взрывы вулкана, и могли показаться обидными тем, кто оставался на этой стороне, Вилкс пытался смягчить, часто упоминая о героизме остающихся товарищей. Он упоминал и о том, что там, в Англии, он и Лидумс смогут оказать английской разведке неоценимую помощь в планировании и организации разведывательной работы на территории Латвии, что там, в Англии, он и Лидумс поставят вопрос и о том, чтобы все участники подполья могли время от времени выезжать туда для отдыха и лечения.
Двенадцатого мая Вилкс передал через Делиньша прямо с хутора сообщение в Лондон:
«Нахожусь вместе с Барсом в Вентспилсе. Выйду в море из устья Венты через ворота Вентспилсского порта в двадцать три тридцать. В тридцатимильной зоне буду самое большее через четыре часа. Сделайте все, чтобы встретиться в первую ночь, в противном случае я буду вынужден оставаться в море еще целые сутки. Прошу уточнить день…»
Разведцентр подтвердил прием радиограммы Вилкса и предложил рандеву в море в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое мая.
Четырнадцатого Будрис привез все необходимые бумаги.
Лидумс получил письмо Будриса к Зариньшу и представителям английской разведки, мандат на право ведения за границей переговоров с представителями заграничных латышских «комитетов» и подробный доклад о положении в Латвии. Вилкс, ознакомившись с полномочиями Лидумса, чуть не затанцевал от восторга. Помешали, кажется, только больные ноги. Он без конца благодарил Будриса и Лидумса за эти высокие полномочия, за то, что тот согласился на поездку. Теперь Вилкс мог сказать, что он выполнил больше, чем поручали ему когда-то при отправке в Латвию.