Чайлдфри
Шрифт:
Катя, обхватив себя руками, отчаянно боролась с желанием упасть на пол и свернуться зародышем, ей казалось, там безопаснее, она и у детей сидела на полу между двумя кроватками, когда пела песни или читала книжки. Но ее уверенно удержали сильные руки и осторожно усадили на диван, она уткнулась в плечо Клима, а он гладил ее по голове, как маленькую, и шептал:
— Моя хорошая, моя сильная девочка, не плачь, успокойся, я здесь, с тобой.
— Я оформила опекунство, — продолжила она, пряча лицо на его груди, — у меня преимущественное право на усыновление. Маму с похорон увезли в больницу с инсультом, она только-только начала выкарабкиваться, ей детей
«Только не говори это, пожалуйста! Если ты сейчас спросишь, почему я не хочу остаться опекуном и зачем мне их усыновлять, что я буду делать?..»
— Ты сказала, они недавно поженились? — рука, обнимавшая ее, напряглась, — Как же тогда…
— Илья не был их отцом. Он еще со школы был влюблен в Алку, но она вышла за него замуж перед самой аварией, он не успел записать мальчиков на себя, — Катя отстранилась от Клима и вытерла глаза, — я говорила, что у меня с этими чайлдфри личные счеты? Моя сестра встречалась с таким, богатый самовлюбленный мерзавец, это его дети.
— И он бросил твою сестру? — голос Клима звучал глухо, и у Кати сложилось впечатление, что он ей не верит. Всмотрелась в глаза — черные как ночь глаза, ничего из них не поймешь, смотрит пытливо, а что там, за тем лбом, не известно.
— Ты мне не веришь?
— Просто спрашиваю, Катя. Он бросил ее беременную?
— Нет. Не так, — она не стала возвращаться в объятия Клима, оперлась спиной о диван, — он сразу предупредил ее, что у него отсутствует «родительский ген», как он это называл, и требовал, чтобы она предохранялась. Она, понимаешь, а не он? Алка пила таблетки, но ей иногда становилось плохо от них, несколько раз она пропустила прием, забыла, она же живой человек, а не автомат. Она не обманывала Александра…
— Его звали Александр? И все? Ты больше ничего о нем не знаешь?
— Нет, не знаю. Он не горел желанием знакомиться с нами, со мной и мамой, а Алке было все равно, она влюбилась без памяти. Нам было видно, что это не всерьез, что он ничего не планирует, а она и слышать ничего не хотела. Конечно, ухаживал он красиво, но видел бы ты мою сестру вживую, мы совсем не похожи, у нас отцы разные. Алла была очень красивой, такой хрупкой, воздушной, и глаза необыкновенные, фиалковые… Он и называл ее Фиалкой, Алка-Фиалка, Фиалочка…
Катя говорила, стиснув кулаки, она ничего не могла с собой поделать, ее переполняла ненависть к этому человеку, как ни пытались ее образумить сестра, подруги и даже мама. Она упорно продолжала видеть в нем причину всех обрушившихся на нее несчастий. Клим слушал молча и не перебивал, и Катя была ему безумно благодарна, что он дает ей возможность выговориться.
— Когда Алла забеременела, она сразу рассказала своему чайлдфришнику, он обвинил ее в обмане и предложил сделать аборт, даже клинику подыскал подходящую, и телефон доктора дал. Алла к своему доктору пошла, меня с собой взяла, ее на УЗИ отправили, а там двойня, у нас в семье ни у кого нет двойни, наверное, с его стороны были. Ей выписали направление на аборт, мы вышли, сели на скамейке в парке и разревелись обе. Часа два сидели, я думала, мне ее уговаривать придется, но она сама сказала, что не станет детей убивать, тем более его. Она любила этого козла, так и говорила: «Это же его дети, Катя, я не могу!» И мне деток жалко было, а вот его бы порешила, не задумываясь. Этот Александр потом все звонил, допытывался, но больше встречаться ей не предлагал, и Алка испугалась.
— Чего испугалась? — Клим смотрел
— Он очень крутой был, Клим, наверняка связи всякие имелись. Он мог ее заставить…
— Что ж она встречалась с ним, если считала таким подонком, — Аверин резко поднялся и отошел к окну.
— Вот и мне непонятно, — с готовностью согласилась с ним Катя, — я вообще не знаю, как его земля носит. В общем, Алка соврала, что сделала аборт, а он вроде даже напился и ей звонил, оправдывался, она мне не очень охотно рассказывала, зная мою к нему любовь. На следующий день от Александра явился человек и передал ей тридцать тысяч долларов. Александр прислал сообщение, что это моральная компенсация на восстановление здоровья, чтобы она съездила куда-нибудь отдохнула. Я влезла в ее телефон и перезвонила ему, но номер уже был недействителен, Александр его сменил. А Алка была счастлива, что он оставил столько денег.
— Сколько? Тридцать тысяч на двоих детей? — в голосе зазвучал уже знакомый металл, и Катя пожала плечами.
— Ну он же не на детей оставлял, таких денег на отдых с головой. Это было ее решение, она бы и без денег малышей оставила. Алла купила эту квартиру, но пришлось влезть в кредит, мы сделали ремонт, теперь квартира детей, я выплачиваю ипотеку, и если останусь без работы, банк ее отберет.
— Я правильно понял, что она обманула мужика, сказала, что сделала аборт, а ты теперь его ненавидишь? — спросил Клим, подняв глаза на Катю, и ей они снова напомнили горящие угли.
— И мать так говорила, и подружки, и сестра доказывала, — вскинулась Катя.
— Что доказывала?
— Что он ничего ей не должен, она так решила. Знаешь, что она говорила, когда Ванька с Матвеем родились? Что это счастье, и она очень ему благодарна за детей. А еще она мечтала, что дети вырастут, и они встретятся с Александром, он увидит, какие у него выросли сыновья, и будет гордиться ими. Так и говорила: «Я знаю, он будет благодарен, что я так поступила, Катя, и простит мне мою ложь».
— А ты так не считаешь?
— Я? Отчего же, я тоже мечтаю, что мои дети вырастут красивыми и умными, но вот если они когда-нибудь встретятся, то надеюсь, мальчишки ему и руки не подадут. Какой с него отец?
— Я не думал, что ты можешь быть такой злой, Катя, — она не знала, это шутка или нет, звучало скорее как нет.
— Мало того, я его ненавижу.
— Но ведь он честно предупредил твою сестру…
— Слушай, Клим, — она завелась уже по полной, — может ты тоже из чайлдфри? Так я вот что скажу, завяжите на бантик свои хотелки, а не требуйте этого с женщин. Или встречайтесь с такими же, он прекрасно видел, не мог не видеть, что та ему разве что в рот не заглядывает и со всем соглашается, разве можно на нее все перекладывать?
— Но разве было бы лучше, чтобы они жили только ради детей? — спросил Клим.
— Жили бы, слышишь? Жили! Она была бы жива! — крикнула Катя, не сдерживаясь. — Не обязательно вместе, но он просто мог быть рядом. Ты бы видел, как ей тяжело было на последних месяцах, она подняться не могла, плакала, живот огромный, она ведь такая худенькая, я ей помогала, даже до туалета дойти было тяжело. А когда малыши в два месяца в реанимацию загремели с менингитом? — и уже тише добавила. — Хватило бы даже его присутствия, я же видела, как она тоскует. Она долго Илью отталкивала, будто чувствовала что-то. И если бы Александр ее не бросил, она была бы жива, и у детей была бы настоящая мать, а не… Я.