Чебдар, Летопись одного турпохода
Шрифт:
Но вот снова идем по мокрому снегу вверх. Подъем крутой, отдыхаем через каждые двадцать минут. Явно перевал не проглядывается, продвигаемся наобум, а затем по медвежьим следам.
Когда мы наконец-то выбрались на водораздел, то сразу же приободрились: к дереву прибита железная табличка с цифрами "77". Сле-ды медведя вывели нас точно на Акса-Азканский перевал, где проходит плановая тропа 77 маршрута. Спуск с перевала ведет к реке Акса-Азкан.
Вначале было круто, заснежено, с угрозой схода мокрой лавины. Чтобы ее не подрезать, Михалыч предложил оригинальный способ прохождения опасного участка. Велел достать весь имеющийся у нас полиэтилен и положить на него рюкзаки. Затем, придерживая, кое-где подталкивая и опираясь на них, бежать рядом.
Когда более половины группы выбралось на безопасный участок, несколько человек наверху прямо над нами решили ускорить спуск, не подозревая, что впереди снежная крутизна с большим перепадом высоты. Усевшись на рюкзаки, они "паровозиком" поехали вниз. Увидев это, Филиппов аж подскочил:
– Ну, все б..., сейчас спустят лавину! Э-э-э!
– - заорал он изо всех сил, -- Прекрати-и-ить!
Безобразие было моментально прекращено.
– Александр Михайлович, а вот я читал, что лавину можно вызвать и громким криком тоже?
– Смотря какую, - отвечает мне Филиппов, - вот здесь хоть сирену можешь включить, и ничего не будет - снег мокрый, а подрежешь его, слетит и так утрамбует, что стамеской потом тебя выколачивать...
Останавливаемся на ночевку на первом же удобном месте в зоне леса. Тяжелый был сегодня день, зато взяли целых два перевала.
Несмотря на обилие дров, костер никак не хотел разводиться. Поленья были слегка сыроваты, а мы сидели в каком-то непродуваемом месте. В конце концов в процесс вмешался Филиппов:
– Ну, что, сделаем по-таежному, - произнес он, разбирая сложенный дежурными "колодец".
Выбрав три самых толстых обрубка, Михалыч сделал топором на них затесы, затем уложил эти поленья вплотную друг к другу на кострище. Настрогав стружек и щепок, он бросил их кучкой сверху и поджег. Постоянно поддувая, он подкладывал все более крупные щепки, пока не образовались угли, на которые он переложил сверху одно из поленьев. Через некоторое время костер полыхал на славу.
Ужинали уже в темноте, и кто-то съел четыре кусочка сахара, предназначенные Филиппову.
– Дежурный, выдайте сахар!
– возмутился он, и Шуркевичу пришлось доставать новую пачку.
Сегодня петь под гитару не хотелось. Устали...
На следующий день, спустившись до основного русла реки Акса-Азкан, мы повернули влево и начали подниматься. Все обратили внимание на резкое изменение рельефа. Он стал более суровым.
Долго мы шагали вдоль реки, пока не начала просматриваться граница леса. Остановились на обед у готового кострища на довольно скудной каменистой площадке.
Дежурить должен Филиппов, однако, взяв в руки карту, он так долго ее рассматривал, что тем самым уступил свое дежурство добровольцам, одним из которых была Оля.
Неожиданно руководителя осенило:
– Да вот же в чем дело! Просто, карта у нас такая... неправильная! воскликнул он и, наконец, обратил внимание на поставленную рядом с ним миску с супом.
Примерно через час после обеда мы попадаем в красивый ущелок со спущенной лавиной на противоположной стороне. Невольно любуемся открывшимся видом.
Уйменский перевал оказывается несложным, через него идет хорошая тропа. Съев традиционный шоколад, начинаем спускаться, и скоро перед нами открывается завораживающая картина Уйменских озер. Красотища! Это означает, что, несмотря на обилие снега в горах и отсутствие точной карты, мы идем правильно.
Впрочем, наша карта представляет из себя вполне приличную километровку-гидросхему, но она обрывается рекой Уймень. А вот на остальную часть пути у руководителя почему-то вообще нет карты. Остается одна туристская схема с описанием 77 маршрута, ориентироваться по которой почти невозможно. Михалыч же, видимо, самоуверенно рассчитывал на наличие хорошей плановой тропы, несмотря на межсезонье.
Согласно описанию, самой высокой точкой в пути является перевал через Сумультинский хребет под названием Штатив. На нем под ногами должны характерно похрустывать оригинальные камешки - "сухарики". А сейчас мы каменистой тропой спускаемся к Уйменским озерам.
Становится явно теплее. Приближаемся к стоянке на самом красивом и живописном месте маршрута. "В Уйменских озерах водятся хариус, таймень и другая рыба," - читаем в описании. Все ближе и ближе великолепные озера. Темная вода подсказывает, что здесь огромная глубина.
Выходим на кромку озера. Мелкая рыба разбегается по поверхности прочь от берега. Вот стоянка плановиков. Группа Аляева располагается в их пустом фургончике. Мы же ставим палатки.
Снова очень тепло, хочется спать и есть. И тут послышалась... трель соловья. Чудо какое-то!
– Варите побольше, -- говорит Верка Хвоина, -- толпа голодная. "Мы не толпа, а туристская группа, " -- поразмыслил я, но промолчал.
Засыпая я подумал, что может, это и не соловей, но очень уж похоже...
Утренний пейзаж прекрасен. Озера, обрамленные заснеженными вершинами гор, дышат спокойствием и величием. Но безмятежности не чувствуется. Во-первых, здрово отстали по времени, во-вторых, обнаружились просчеты с продуктами, которых оказалось взято меньше, чем требовалось.
Вчера на Уйменском перевале мы вытащили из тура записку туристов-лыжников, которые два с половиной месяца назад проходили здесь маршрут второй категории сложности. "Направляемся в поселок Уймень," -говорилось в записке. Появилась возможность с учетом всех обстоятельств сократить наш путь, завершив его в этом населенном пункте. Я, многозначительно взглянув на Михалыча, спросил: