Чебдар, Летопись одного турпохода
Шрифт:
– Поселок Уймень -- это где?
– Вниз по реке, -- ответил Филиппов, -- нам туда не надо.
А контрольный срок-то у нас, как я понимаю, 21 мая. Значит, руководитель хочет во что бы то ни стало пройти все, что запланировано. Ну, что ж, ему видней...
Каждый раз, спускаясь с очередного перевала, мы попадаем в долину, непохожую на предыдущую. Каждый раз на перевале нас ждет зима, снег, а после перевала -- сначала весна, потом лето. Такая стремительная смена времен года вызывает у всех восторг.
Дойдя до первого достаточно крупного притока реки Уймень, сворачиваем к нему и начинаем подъем. В этот раз снега значительно больше, чем обычно. Мы сильно сомневались в правильности выбранного пути, и Филиппов долго рассматривал схему 77 маршрута.
Тропка проглядывает только там, где вытаяла, и приходится ходить вверх-вниз по склону в ее поисках. Особенно серьезные нагромождения снега возникают под перевалом, здесь о тропе нет и речи.
Шагая первым, я вырубал своими вибрами ступени на крутом снежном склоне. Из каких-то соображений Филиппов крикнул, чтобы я шел левее, казалось бы, не к самому низкому месту. Но в этот раз его интуиция сработала верно, и вскоре мы стояли у тура Караса-Азканского перевала. Впереди нас ожидал спуск к широкой заснеженной долине реки Караса-Азкан.
В этот день топали без обеда. Перед перевалом обедать было негде, после перевала мешал снег, а потом стало просто поздновато.
Теперь тропежкой занимались только двое: Андрей Изотов и я. Шуркевич был совершенно измотан. Беляев наотрез отказывался: стерты ноги. Я же стремился доказать, что чего-то стою, и зачастую не только шел первым по рыхлому снегу, но еще и значительно отрывался от остальных участников. И тропил, тропил...
Во время одной из коротких передышек Лена Шибаева, посмотрев на меня с уважением, предложила:
– Хочешь конфету?
Отказался. Но такое отношение Лены было неожиданным и очень приятным. Вообще, интересный человек - Лена. Она с парнями запросто общается так же как со своими подругами, и при этом -- никаких ухажеров.
Шуруя впереди всех, я не испытывал особой усталости. Меня не покидало приподнятое настроение. А вот дефицит сна ощущал. Это недосыпание накопилось у всех участников, что, чуть было, не привело к непоправимым последствиям.
Дело было так. Остановились передохнуть. Я уселся на рюкзак среди заснеженного кустарника затем, уронив голову на колени, задремал. И тут случился переполох. Открыв глаза, понял: произошло что-то неладное. Оказалось, что среди нас нет Андрея Изотова. Тут же гонцы отправились назад по следам на снегу.
Произошло же следующее. Во время одной из остановок уставший Андрей, натянув капюшон штормовки на голову, сел на свой рюкзак немного в стороне от остальных и... крепко уснул. Обе группы, передохнув, двинулись дальше, не заметив потери.
Через сорок минут мы остановились на отдых. Я снова пошел тропить, через пять минут двинулись остальные. Продираясь сквозь снежную целину, старались идти как можно быстрее. И только во время следующей остановки кто-то, к счастью, заметил, что нас на одного меньше...
...Проснувшись, Андрей обнаружил, что остался один среди заснеженной тайги. Сколько времени прошло? Неизвестно. Сообразив в чем дело, он вскочил, накинул рюкзак и побежал по нашим следам.
А если бы поземка? А если бы дикие звери?
Стал кричать изо всех сил, но никто не откликался. Побежал быстрее, но вскоре выдохся.
Останавливался, кричал, снова бежал, снова кричал, но -- ни звука в ответ. Поняв, что товарищи далеко, он не на шутку перепугался, но, все же, упорно шел и шел. Временами останавливаясь, кричал, вслушивался и снова шел. И только часа через полтора, не веря своим ушам, он услышал голос Сергея Ульянова, который громко скандировал:
– - Ан-дрей, Ан-дрей!!!
Наконец-то мы все вместе! Первые секунды Андрей растерянно улыбается и не может вымолвить ни слова. Наконец говорит, как бы порицая себя:
– - Хреново...
Но все радуются такому исходу и в ответ только смеются.
Чем ниже мы спускаемся по Караса-Азкану, тем снега становится меньше, а смеркается все быстрее. По описанию, поворот налево должен быть "по второму крупному притоку", но то ли в описании неточность, то ли понятие "крупный" -- слишком относительное!
Когда остановились у второго притока, Михалыч отправился на разведку. Кадет диктовал мне пародию на песню Высоцкого "Здесь вам не равнина...". Ульянов, повредивший в начале похода палец на левой руке, пытался научиться зажимать струны другими пальцами. И тут появился Филиппов:
– Ну, что! Ни по одной, ни по другой стороне притока тропы нет. Идем дальше!
Это был тяжелый день, впрочем, как и все предыдущие, но сегодня мы еще и не обедали. Пройдя еще километра полтора, нашли удобное место для ночлега.
Пока дежурные готовили ужин, Михалыч предложил мне с кем-нибудь сходить на разведку. Я выбрал безотказного Сергея Ульянова. Сергей -- веселый, добродушный человек, похоже, вообще не умеющий обижаться.
Когда мы с Промом шли вниз вдоль реки, я с интересом разглядывал открывающуюся перед нами картину. Покрытые массивными снежными шапками, горы выглядят грандиозно! Не так, как раньше. Долина реки Караса-Азкан оказывается более мощной и широкой, чем пройденные ранее долины. Вечернее солнце раскрашивает ландшафт в цвета и оттенки картин Рериха.
Спустившись километра на три от места ночевки, наконец-то видим слева крупный распадок. Приток вроде бы соответствует описанию, но хорошей тропы мы не обнаруживаем. Полной уверенности, что это наш поворот, нет, но ниже спускаться бессмысленно: либо -- это то, что нам нужно, либо мы проскочили мимо, что маловероятно. Остатки сил тратим на подъем к группе.
Стемнело. Ужин приготовлен.
– Разведчикам налить побольше!
– - предлагает кто-то из темноты.
– Ничего подобного!
– - вдруг раздается строгий голос стажера Мельникова, который явно пытается сохранять командирский тон.