Чечения - битва за свободу
Шрифт:
Выступившие за мной следом Абумуслимов С. — Х., Яхъяев С., Арсамиков Иса высказывались именно в таком духе. И это была наша незыблемая позиция: поддержать ВС ЧИАССР, если он будет работать на действительный суверенитет, или, если они не окажутся способными на это, взять власть в свои руки. На этом мы стояли и стоим. Да, на описанной встрече Завгаев чувствовал себя «отцом нации» и, возможно, готов был начать, действительно, новую политику. Под воздействием мощного освободительного порыва народа, продемонстрированного им на съезде, он чувствовал себя и обязанным, и способным к решительным действиям. На это мы и надеялись. Но груз оказался явно не по плечу — ни ему, ни депутатскому корпусу. Они попросту не верили в возможность достижения независимости и неспособны были поверить в это, сколько мы не бились. Я склонен думать, что и желание оградить Исполком ОСЧН от нашего влияния тоже было отчасти продиктовано желанием двигаться к цели «умеренными» шагами. Но только отчасти, а в основном сработал инстинкт «своей власти». Подсознательно почувствовали и свою беспомощность перед задачей, и нашу решимость, которая сулила им большие хлопоты. С образованием Исполкома ОСЧН Вайнахская демократическая партия вступила в новую фазу деятельности. Отныне все её действия будут подчинены и соизмеряться целями и задачами общенационального съезда и направлены на идейно-политическое обеспечение Исполкома. Изменилось и восприятие роли ВДП как государственными органами, так и населением. Если до общенационального
Деятельность же Исполкома ОСЧН после отъезда Дудаева к месту службы попытались вовсе заморозить. «Центристы» на заседания являлись редко, чтобы сорвать кворум, а Умхаев просто провоцировал склоки, и ни одна повестка дня не довелась до конца. Необходимо было добиться приезда Дудаева, для чего нужно было выхлопотать его увольнение в запас. С трудом отправили ходатайство в Верховный Совет СССР. Но не дремали и «завгаевцы». В верховные органы власти полетели секретные донесения о том, как генерал Дудаев в сговоре с ВДП организовывает свержение советской власти. Более того, предпринимались меры и по оказанию давления на активистов через родственников и по линии работы. Состояние дел в Исполкоме требовало принятия срочных мер. И мы с Умхаевым полетели в Тарту к Джохару. Летели вместе, но с различными намерениями: Умхаев — с тайной целью уговорить Джохара сложить с себя полномочия председателя Исполкома, а мне было поручено (сторонниками линии ВДП) не только не допустить этого, но и уговорить генерала оставить службу ради деятельности в Исполкоме. Джохар не оставил надежды нашим оппонентам. Вскоре он прилетел на несколько дней, а ещё через месяц вырвался в запас и приступил к исполнению обязанностей, возложенных на него ОСЧН. Сразу же по приезде Дудаев вносит некоторые коррективы в деятельность Исполкома. В первую очередь, переводит работу Исполкома на международно-правовую основу. В общекавказской политике идёт на активный контакт с лидерами Грузии, Армении и Азербайджана. Грузия в его политике становится приоритетной зоной решения общекавказских задач. Начинается работа по подготовке вступления Чеченской Республики в Организацию Непредставленных Народов. В орбиту активной деятельности Исполкома втягиваются и другие общественно-политические движения — «Движение зеленых», в особенности.
Последнее послужило ещё и тому, что были сведены на нет попытки властей стимулировать некоторые неформальные движения к противодействию ВДП, перенести акцент в политической жизни на другие, чаще имитирующие деятельность, политгруппы. фронт борьбы против ВДП и Исполкома ОСЧН усиливался и по линии общекавказской деятельности. Москва делала всё, чтобы уменьшить влияние ВДП и представленной им чеченской делегации на АГНК. Это сказывалось и на результатах политической деятельности сил национально-освободительной ориентации у себя в республиках. Они были весьма скромными. Ни одна из автономных республик СССР так и не приняла декларацию о государственном суверенитете, подобную чеченскому варианту. Лидерство Чечении было налицо. Это выразил в своём письме один из руководителей национально-освободительного движения Дагестана Д. Халидов: «Поздравляю вас всех с принятием Декларации о суверенитете республики. Считаю, что Вы показываете всем остальным кавказцам пример того, как должно быть». Но всё же к весне 1991 года, к приезду Джохара на родину, ощущалась явная разлаженность механизма общекавказской борьбы за независимость, что вызывало очень серьёзную тревогу у наших соратников, особенно абхазцев. Тем временем, внутренние разногласия в Исполкоме ОСЧН углублялись. Становилось ясно, что необходимо созвать очередной этап съезда, чтобы выяснить, какая из позиций получит поддержку народа. Характерную для того момента особенность в деятельности Исполкома подметил присутствовавший на одном из майских заседаний ИК писатель и политик из Абхазии Даур Зантария. Вместе с тем, он подчеркнул и роль чеченцев в общекавказской борьбе. Чрезмерно жёсткая схватка между сторонниками ВДП и «умхаевцами» была им воспринята с большой тревогой. Вот что он написал:
«Дорогой Зелимхан!
Посчитав своё присутствие лишним на собрании, где обсуждаются слишком личные чеченские вопросы, я удалился. Однако же, если бы я остался, у меня возникло бы желание сказать примерно следующее. С тех пор, как на горизонте Кавказа появились русские штыки, Кавказ дважды предпринимал попытку объединиться в один кулак. В первый раз это был Имамат, во второй раз — Горская республика. Оба раза, что весьма характерно, возглавили движения чеченцы. В первый раз — Шейх Мансур, во второй раз — Тапа Чермоев. Оба раза, естественно, чеченский народ взял на себя лидерство и основной удар. Это вовсе не означает, что чеченцы более остальных своих горцев-братьев привержены к независимости. Я с удовольствием могу настаивать и на этом, но знаю, что сами чеченцы станут мне возражать. Скорее всего, тут действовали другие обстоятельства. Во-первых, Чечения занимает центральное место на Кавказе, и связь между единокровными адыгскими и дагестанскими народами осуществлялась именно через неё. Во-вторых, чеченцы приняли Ислам добровольно и религиозное чувство, как стимул самосознания, выражено у них наиболее сильно. В первом и во втором случаях было известное героическое сопротивление, были страшные жертвы, но дело было проиграно. Тому есть разные причины в первом (Имамат) и во втором (Горская республика) случаях, и тому есть общая причина. Начну с первого. Имамы сумели организовать сопротивление, но не сумели оформить межгосударственные дипломатические отношения ни с одной из влиятельных держав. Я не говорю уже о союзе. Таким образом, сочувствие к борьбе Кавказа не выходило за пределы гуманитарных сфер, не стало ни разу камнем преткновения в спорах этих держав, и мирные договоры, где решалась судьба Кавказа, проходили без участия и ведома Кавказа. Чермоев действовал в другое время. Он, как раз — таки, начал с союза и международных договоров, но он при этом не смог (точнее не успел) обеспечить межнациональное согласие, которого к этому времени не было, как следствие полувековой уже несвободы. И потому его государство оказалось открытым для племенного сепаратизма и не защитило себя от интервенции.
Это различные в обоих случаях причины, а общая причина довольно деликатна. Если бы и в истории Имамата, и в истории Горской республики миссия объединения разобщённой на племена кавказской нации велась бы чеченцами с таким же энтузиазмом, как война на собственной территории, если бы оба эти фактора воспринимались одинаково важными, результаты могли быть иными. Хочется верить, что чеченский народ будет на данном этапе действовать сразу в двух направлениях. У кавказских народов не только общие достоинства, но и общие недостатки, один из которых: мы плохо учимся у истории.
С уваж. Даур. 26. 5.1991».
Хотя я потом объяснил Дауру суть наших разногласий в Исполкоме ОСЧН, он был прав в одном: единства
Вторым планом в деяниях ЧПС шли попытки перенести акцент чеченской политики в общекавказских вопросах на себя. На публичных выступлениях, форумах и даже в печати делались провокационные заявления по поводу того, кто является истинным организатором АГНК, и в вопросе правомерности членов ВДП-ОКЧН представлять чеченский народ в кавказской политике. Подобные спекуляции продолжались вплоть до последних кровавых событий в Абхазии (август 1992 года) и пересеклись с первыми залпами в Сухуми. Здесь уже они не стали «пачкать» себя ответственностью за дальнейшее развитие событий: тихо ушли под крыло оппозиции.
Но чеченский народ уже успел принять идею кавказского единства к действию. И добровольцами в Абхазию чеченцы шли не по политическим мотивам, а по принципу кавказского братства — кавказскости. Пошли лучшие. Даже те, кто вообще не признавал никаких партий. Облегчить беду маленького народа, во имя справедливости в родном кавказском доме… Пошли не против грузинского народа, а против тех, кто нарушил этот принцип. Но это было всё же позже, когда мы прошли горнило осени 1991 года, осознали и реально ощутили силу солидарности наших народов. А тогда всё было иначе и главной силой были ВДП, ОКЧН… Кавказ принял Дудаева сразу и безоговорочно, как одного из своих лидеров. Помню нашу совместную поездку на заключительный этап Всемирного черкесского Конгресса, который проходил в Сочи и Абхазии. Речь Джохара на Красной Поляне, где руководители городской администрации Сочи устроили банкет в честь зарубежных черкесов — с целью подчеркнуть, что они хозяева на этом клочке Кавказа, показала далеко идущие цели чеченского генерала и, самое главное, что он твёрдо стоит на платформе единства Кавказа и не собирается уступать ни пяди кавказской земли России. Об этом было заявлено абсолютно чётко и твёрдо, как и недопустимость того, чтобы кто-то, кроме кавказцев, пытался называть себя хозяевами этой земли. И предполагавшийся камень на месте будущего памятника героям Кавказской войны на этой самой Красной Поляне остался не установленным лишь по причине того, что мы с Джохаром не знали о запрете на его установку со стороны городских властей. Черкесы от нас это скрыли. Выступление Джохара полностью перевернуло представление зарубежных черкесов о сегодняшнем Кавказе. Если в начале деятельности в руководстве ОКЧН в нём узрели «тень» великого Шамиля, то теперь его образ стал обретать реальные черты современного политического лидера, хорошо знающего своего вероятного противника в борьбе. За выступлением в Сочи последовали столь же накалённые идеей кавказского единства и национального освобождения выступления на митинге в Сухуми, на берегу моря, откуда абхазы-мухаджиры — те кто проиграли битву за независимость, но не покорились русской армии в Русско-Кавказской войне — покидали родину; и на торжественном банкете, венчавшем Всемирный форум черкесов; и на встречах с лидерами Абхазии и АГНК. С каждым разом становилось ясно, что чеченский лидер не только в авиации генерал, но и в политике. Не зря, видно было, до 1989 года действовал тайный указ советского правительства, запрещающий присваивать чеченцам воинское звание выше полковника. Но стало очевидным и другое: некоторые из наших кавказских соратников ещё цеплялись за иллюзорные надежды на Россию. Что, к величайшему сожалению, не изжито даже сегодня и всемерно стимулируется «великим» северным соседом, не брезгующим ничем, даже такими открытими формами преступлений международного характера, как разжигание военных конфликтов между народами, за которые мы платим абхазской, ингушской, осетинской, кабардинской, черкесской, грузинской, чеченской кровью. Кровью и жизнями лучших сынов Кавказа…
1991 год выдался в Чечении политически жарким, насыщенным: митинги ВДП и других политических сил не давали ослабевать пульсу борьбы. Задача была ясна — держать ситуацию под контролем, ибо в любой момент могли возникнуть условия, при которых достижение независимости станет делом решительности группы людей, сплочённых идеей. И ВДП выходила на площади, улицы, организовывала пикеты, сборы подписей. Очень много сил и энергии отдавалось в целом всей кавказской политике. Но главным фронтом, всё же, оставался внутренний, чеченский. И дела здесь шли не очень гладко. Власть пыталась перейти в контрнаступление на всём фронте политической борьбы. Более того, она начинала извлекать уроки из опыта. Казалось, что это ей в какой-то мере удаётся. Развитие политической ситуации в Чечении в первой половине 1991 года показало, что внутри ОКЧН появилась оппозиция, которая старается удержать деятельность общенационального конгресса в русле социалистической перестройки, во что бы то ни стало подчинить политике Верховного Совета ЧИАССР, каковой продолжала оставаться республика, вопреки принятой Декларации о суверенитете. Первым действием основного руководства Исполкома было сплочение вокруг ОКЧН всех значимых демократических сил, которые вскоре признали единственной законной властью Исполком ОКЧН. Нужно было собрать съезд, работа которого была только прервана. Что и было спешно сделано. Подготовка шла в течении двух недель. Место проведения было засекречено вплоть до последнего дня. Делегаты съезжались к центру Грозного, а затем на автобусах подвозились к ДК имени Кирова (бывшая резиденция Чермоева). Подготовительные работы там проводились всю ночь и до самого начала съезда. Знаменательным было то, что именно дом Чермоева, одного из руководителей последнего общекавказского государства (Союз горцев Кавказа), аннексированного Россией, и стал рабочим местом второго этапа исторического форума чеченского народа, проводимого, как оказалось, буквально накануне развала советской империи.
Съезд прошёл 8 июня 1991 года, закончил работу за один день, против запланированных двух. Это была тактическая хитрость. Мы знали, что власть и прозавгаевское крыло ОКЧН попытаются сорвать съезд, по крайней мере, не допустить принятия решения. Значит, главные действия по срыву будут запланированы на второй день. В крайнем случае, милиция могла ночью занять здание, чтобы на второе утро не допустить делегатов в зал заседания. Именно милицией были заблокированы все нами рассекреченные здания, предполагавшиеся места проведения съезда. Заблокированы в ночь с 7 на 8 июня. И после обеденного перерыва было принято решение прекратить прения, приступить к принятию документов съезда. Прозавгаевское крыло вряд ли этого ожидало. Но, тем не менее, они пошли в решительную атаку. Дудаев и лидеры ВДП обвинялись в государственном преступлении — в посягательстве на власть. В бой были брошены лучшие силы окачеэновского «центризма» — от народного писателя до народных депутатов ЧИАССР, РСФСР и СССР, хотя многие из них пошли в штыки от страха, что выйдя из зала заседания съезда с них спросят за то, что допустили такую крамолу, как объявление съезда учредительным, Верховный Совет ЧИАССР незаконным, а законным органом власти Исполком ОКЧН — высший орган народной власти. Но воля съезда пересилила. И побеждённые «центристы» в панике покинули съезд. В ту же ночь на телевидении они решительно отмежевались не только от съезда, но и от Исполкома ОКЧН.