Чехов книга 3
Шрифт:
Галицкий кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака конверт, положил его на стол и решительно подвинул его в мою сторону:
— Вот. Здесь благодарность за то, что вы мне помогли.
Я взял конверт, заглянул внутрь, в котором лежала стопка купюр, с банковской лентой, указывающей сумму в триста рублей. Решил, что разумно будет не отказываться от премии.
— Благодарю.
Дверь открылась, и в кабинет вошла Арина Родионовна. В руках у секретаря был поднос, на котором стоял заварочный чайник и две чашки. Девушка поставила посуду на стол и разлила настоявшийся напиток по чашкам:
— Прошу, — произнесла она и я кивнул:
— Спасибо.
— Что-нибудь ещё? — поинтересовалась девушка.
— Распечатай форму предоставления услуг в качестве юрисконсульта, — попросил ее я. — Я буду представлять мануфактуру Галицкого.
— Хорошо, — ответила девушка и удалилась. Я же взял чашку и сделал глоток:
— Попробуйте чай, мастер Галицкий, — посоветовал я гостю. — Очень уж удачный сбор трав, ягод и чая.
– Спасибо, Павел Филиппович. За все спасибо, — мужчина улыбнулся и я вдруг подумал, что сейчас он кажется лет на десять моложе, чем в нашу первую встречу.
Галицкий оказался последним клиентом на сегодня. После его ухода я подписал договор о принятии меня юрисконсультом, который принесла мне Арина Родионовна. И до вечера я был предоставлен сам себе, предаваясь ничегонеделанию. Уже перед ужином в мой офис пришел еще один гость.
О визите которого меня оповестил Фома, постучав в дверь моей комнаты.
— Вашество, там вас ждут, — и добавил шепотом, — с едой. Пахнет так, что аж слюнки текут
— Иду, — усмехнулся я
Я вышел из комнаты и спустился в офис, где на диванчике сидела девушка лет двадцати. Румяная, круглолицая, с длинными светлыми волосами заплетенными в две тугие косы. Гостья была в клетчатом платье с пышной юбкой, красном плаще, а на голове красовался такого же цвета берет. А на столе стояла накрытая льняной салфеткой корзинка. И едва я вошёл, девушка вскочила с дивана и поклонилась.
— Спасибо вам большое, мастер Чехов, — заговорила она звонким голосом. — Уж не знаю, как вам это удалось, но мануфактура вернулась к предыдущему хозяину, а всех старых работников восстановили на производстве. Спасибо вам, Павел Филиппович. Всю жизнь за вас молиться Искупителю буду.
— Все хорошо, — ответил я, глядя на светящееся от радости лицо гостьи. — А вы кто?
Девушка смущенно стянула с головы берет и сжала его в пальцах.
— Иришка, дочь кухарки Зинаиды. Мама приходила к вам днем. Хотела лично сказать вам спасибо, да вас дома не было.
— Да, я был занят.
— Так что вечером я решилась к вам заглянуть. Спасибо вам, Павел Филиппович. Вы стольким хорошим людям помогли. Вот!
Она протянула мне корзинку.
— Что это? — уточнил я, глядя на плетеную торбу.
Краем глаза я заметил, как по холлу бесшумно прошелся Фома.
— Я вам принесла готовку на пробу.
— Чью? — спросил я.
— Мою, — девушка густо покраснела. — Маму на работе восстановили. И она так переживает, что надо уходить. Там же у нее все подруги работают. Столько лет трудится.
— Я так и знала, — ядовито прошипел голос Виноградовой. — Сейчас начнет на жалость давить и сказки рассказывать.
— Моя мама честный человек. У нас в семье принято слово держать. Так что она через две недели сможет уйти с должности. Да только я подумала…
— О чем? — я уже догадался, что скажет девушка, но хотел услышать это от нее самой.
Снова у входа в приемную прошелся Фома и словно невзначай заглянул в комнату.
— Вашество, — Иришка прижала берет у груди, — я готовлю не хуже, поверьте. Даже образование есть. Правда, среднее специальное. Но диплом с отличием. И справка от лекарей, что я здорова, тоже имеется.
Девушка вынула из внутреннего кармана плащика небольшую картонную книжечку с рисунком змеи, обернутой вокруг чаши, и прямоугольный диплом с красной обложкой.
— Вот, — она протянула мне документы.
— Адвокат из уважаемой в Империи семьи работает за еду, — послышался за спиной вздох Любови Федоровны. Но я не стал реагировать на комментарий и взял бумаги.
— Павел Филиппович, я буду хорошо трудиться. Знаю, что вы хотите в дом надежную работницу. И с опытом. Но я буду очень стараться. Я плиту знаю и у нее уже, почитай, одинадцать лет стою.
— С десяти лет? — уточнил я.
— Врет и не краснеет, — недовольно бросила Виноградова.
— С девяти. Мне папка скамеечку ставил. И я на нее забиралась. Мамка учила меня, а я потом на всю семью кошеварила. А затем папки не стало и мамке пришлось отдать меня в интернат, чтобы забирать домой только на выходные.
— Она там и воровать научилась, — продолжала ворчать призрачная дама.
— Я там тоже при кухне работала. И отрабатывала питание и ночлег.
— Мне и впрямь не хочется, чтобы Зинаида уходила с работы, которую любит, — я отметил, что баллы у девушки и впрямь были высшими по каждому предмету, указанному в дипломе.
— Я буду стараться. И готова работать за меньшую сумму, которую вы маме обещали, — Иришка уже вовсю скручивала несчастный берет, словно пыталась выжать из него воду. — И даже без договора работать.
— Глупости какие, — пробурчал где-то неподалеку Фома.
— Законы мы чтим. И договор будет обязательно.
— Правда? — просияла Иришка. — Спасибо, вашество. Вы не пожалеете.
— Ты смотри какая ушлая, — возмутилась Любовь Федоровна. — Ты ж ее не принял на работу. А она уже…