Чехов книга 3
Шрифт:
В храме святого Петра уже давно не проводили служб. Здание было отдано под нужды Синода. А напротив расположилось белое здание Сената, над которым реял на ветру флаг Империи.
Рядом с Сенатом раскинулся парк Справедливости, у которого нашелся павильон кафе, где и была назначена встреча.
Фома остановил «Империал» у входа в заведение, обернулся ко мне и предупредил:
— Я припаркуюсь, вашество. Токма в другом месте. А то здеся мне что-то не нравится.
— Что именно не так? — не понял я, оглянулся и не заметил таблички с указанием платной парковки.
Слуга только пожал плечами и повторил, глядя на припаркованную
— Не нравится и все, вашество.
— Ладно. Я позвоню, когда закончу разговор.
— Хорошо.
Я вышел из машины и направился к павильону. «Империал» выехал с парковки.
— Павел Филиппович Чехов, — представился я администратору у стойки.
— Дамир Васильевич уже ждёт вас, — ответила девушка. — Идемте, я вас провожу.
Народа в павильоне практически не было. Работник заведения провел меня к столу, где меня уже ждал глава адвокатской палаты.
— Добрый день, мастер Васильев, — поприветствовал его я и сел в кресло.
— Да какой он добрый, Павел Филиппович, — ответил собеседник.
Я удивленно поднял бровь:
— Что-то случилось?
Васильев кивнул:
— Мой… сын попал в неприятную ситуацию. И я очень хотел бы просить вас о помощи.
— Извините, но я пока не совсем понимаю, о чем речь. Давайте поподробнее.
— В общем, у меня есть сын, — начал Васильев. — Вернее, бастард. Я не дал ему фамилию по определенным обстоятельствам. Его воспитывала мать, я же только переводил семье деньги по мере надобности. И в подростковом возрасте мальчик словно с цепи сорвался.
Я взял со стола чашку, сделал глоток и произнес:
— Обычное явление. Проявление силы, и гормоны.
Васильев кивнул:
— Вы правы. Но в какой-то момент мать паренька решила, что ей нужно устроить личную жизнь. И связалась с арестантом, который только вернулся с каторги. Новый отчим очень повлиял на парня, и тот увлекся криминалом. Попал в плохую компанию.
— Вы хотели сказать подростковую банду? — уточнил я.
— Да. Ну и как следствие…
— Попал в острог?
Васильев снова кивнул, и я уточнил:
— За что?
— Разбой, — едва слышно ответил Дамир Васильевич.
Я задумчиво забарабанил пальцами по столу. Васильев не сможет открыто вступиться за бастарда, это ясно. Иначе в обществе поползут слухи, которые могут испортить репутацию аристократа. А возможно даже лишить поста. Как городского судью, который подал в отставку, когда открылось, что его бастард торговал незаконными веществами.
По правилам Империи отец должен быть в ответе за ребёнка, даже если не дал ему фамилию и не занимается воспитанием. За исключением ситуации, когда ребенок попадал в приют. Но это происходило только в половине случаев. Часто матери оставляли детей, что давало им шанс на содержание. Но чаще всего родители откупались деньгами, и за воспитанием не следили. И это иногда приводило к нежелательным результатам. К тому же Дамир Васильевич наверняка думает, что я закрыл дела, прибегая к помощи отца.
Я взглянул на крыльцо Сената. Василий Шуйский в зелёном сюртуке спускался по мраморным ступеням к черной машине, которая была подана к крыльцу. У автомобиля стоял водитель, придерживая открытой заднюю дверь авто. Отец моего старого друга Иванова, с которым мне, скорее всего, скоро придется увидеться. Потому что отказывать Васильеву я не хотел.
— Я был бы вам очень признателен за помощь, — продолжил Васильев, с
— Я могу взяться за это дело. Но сами понимаете, что ни один адвокат не даст вам гарантии…
Мой собеседник закивал:
— Понимаю, Павел Филиппович. Спасибо вам большое.
— Давно он попался?
— Неделю назад, — ответил Васильев. — Я сам узнал только пару дней тому. Звонила его мать. Плакала и просила помочь. Говорил,а что Игнат не виноват.
— Мне нужен ордер. И чтобы жандармы передали мне все бумаги по делу. И…
Я прервался, потому что где-то в глубине души вдруг кольнула странная тревога. А в желудке заворочался ледяной ком. И я снова взглянул в сторону крыльца. Шуйский сел в машину, водитель обогнул авто, занял водительское место, а через секунду рядом с транспортом мелькнула какая-то тень. И авто потонуло в огненной вспышке. А заднем послышался грохот, крики, визг сигнализаций, и кафе накрыл град обломков и осколков стекла.
Следствие вели…
Мне показалось, что время практически остановилось. И будто в замедленной съемке я видел, как машина скрывается в огненном шаре, а в сторону кафе летят осколки стекла и раскаленные добела куски металла. А от машины в изорванной и обожженной одежде отошли две фигуры: Великий Князь Шуйский, и водитель. За горящей машиной виднелся силуэт убегающего человека в темной одежде. Скорее всего, это был тот самый бомбист. На голове у парня был капюшон, который должен был скрыть лицо незнакомца. Убийца обогнул павильон и исчез из поля зрения.
Через секунду на брусчатке мостовой появился черный портал, из которого выбралась фигура в длинном плаще и широкополой шляпе, поля которой скрывали лицо. На поясе висела смотанная ржавая цепь, к концу ее был приделан крюк. И на остро заточенном лезвии я увидел бурые пятна, будто от спекшейся крови. Он шагнул, к убитым и в воздухе послышался мелодичный звон колокольчиков. Или шпор. Гость схватил двух призраков, и толкнул их в портал. На секунду я увидел удивлённое лицо Шуйского, который умер так и, не успев понять, что случилось. Его водитель шарил по окровавленной груди рукой, словно искал что-то очень важное, но не мог найти. А гость замер напротив здания Сената, с интересом осматривая место взрыва и ища глазами, кого ещё можно сопроводить в межмирье. Но призраков на площади больше не было. И я заметил, как исказилось от разочарования и злости лицо пришлого в этот мир существа. А затем он словно ощутил мой взгляд и обернулся. Усмехнулся, коснулся кончиками пальцев широких полей шляпы в приветственном жесте и прохрипел:
— Мое почтение, мастер некромант. Не извольте беспокоиться, лишнего не возьму.
Я только кивнул и щёлкнул пальцами, выставляя тотемы. И несколько моих болотных призраков тотчас встали у павильона, прикрывая нас с Васильевым от осколков.
Пришлый шагнул в портал, и черный круг затянулся. А время вернулось к своему обычному ходу. В последний момент я заметил, как рядом со мной материализовался Фома.
Он схватился за край стола и резким движением поднял его, повернув столешницей к разлетающейся на части машине. Посуда со звоном отлетела в сторону, ударилась о плитку, раскрошившись на сотни кусочков.