Чехов. Книга 3
Шрифт:
— Там нужен целый стол, — обратился к нему Зимин. — Желательно без грязи и стекла.
— Обязательно, — поправил напарника Константин.
Администратор кивнул и указал в дальний угол кафе:
— Там, мастера кустодии, — произнес он. — Идемте, я вас провожу.
Он направился вглубь павильона, и мы последовали за ним.
Нам достался самый дальний стол, который выбрал Зимин. Администратор не стал спорить. Он ловко отодвинул кадку с высоким до самого потолка деревом, которое чудом не
— Подайте нам чаю, — распорядился Константин, как только мы устроились в креслах. — Таёжный сбор, если можно.
— Сделаю, не извольте беспокоиться, — ответил распорядитель и шустро удалился в сторону кухни. И я почему-то был уверен, что таёжный сбор появится на нашем столе через несколько минут. Даже если его нет в меню.
— Надо было заказать чего-нибудь поесть, — проворчал Зимин и потер живот.
— Думаю, кухня здесь не работает с момента, как прогремел взрыв, — ответил Вальдоров и скрыл за ладонью ленивый зевок.
Стас только хмыкнул:
— И что? У них наверняка есть полуфабрикаты, которые нужно всего лишь разогреть. Это же кафе, а не пятизвёздочный ресторан.
При упоминании готовых блюд лицо Константина скривилось. Но кустодий не стал комментировать гастрономические вкусы напарника. Вместо этого обратился ко мне:
— Итак, мастер Чехов, вы думаете, что бомбист владеет школой иллюзий?
Я кивнул:
— Скорее всего. Полагаю, будь это настоящий монах, он стал бы сбегать с места взрыва. Даже если бы оказался тут по какой-то неведомой причине.
— Весьма редкий дар, — протянул Вальдоров и обернулся к Зимину. — Знаешь хоть одного мастера иллюзий?
Стас покачал головой.
— Не самая популярная сила. Мало кто стал бы гордиться такими талантами, учитывая, как к ним относится общество.
Мастеров иллюзии считали мошенниками и довольно часто обвиняли во всяческих подставах. Владеющие белой силой почти всегда выступали на подмостках театров или в цирках. Многие из них были великолепны в своей профессии, что не мешало окружающим сторониться иллюзионистов в обычной жизни.
— Нужно поднять все списки выпускников приютов, — ответил я за кустодия.
— Еще одно обращение в Синод, — закатил глаза Зимин. — К слову о Синоде.
Он небрежно кивнул в сторону входа в павильон. Иванов стоял у стойки администрации и вертел головой в поисках сегодняшнего его начальства. А затем заметил наш стол и направился в нужную сторону пружинистой походкой. Едва не сбив вышедшего с кухни работника, державшего в руках поднос, на котором стоял чайник и три чашки, он сухо выругался.
— Смотри, куда прешь, — выплюнул он с презрением, но, подойдя к нам, принял независимый и довольный вид. — Вот список.
Жандарм, который был явно горд скоростью проделанной работой, положил перед Вальдоровым белый лист, на котором был распечатан перечень имён.
— Ваш чай, — администратор поставил на стол чайник. Разлил по чашкам настоявшийся до черноты отвар.
— Благодарю.
Константин сделал глоток. Довольно кивнул:
— Прекрасный напиток. Не зря его хвалил Александр Васильевич. Он как-то упомянул, что секретом подобного сбора владела его семья.
Зимин тем временем взял со стола лист с именами участников священного хода и задумчиво принялся читать:
— У нас есть ещё одна просьба, Дмитрий, — не отрываясь от чтения, произнес он. — Нам нужны списки всех выпускников приютов Петрограда с белым цветом силы.
Жандарм с удивлением уставился на сидевшего перед ним Стаса, и тот с раздражением в голосе пояснил:
— Эти списки тоже надобно взять в приюте. И нужны они нам как можно быстрее.
Иванов нервно кивнул и поспешно направился к выходу. А Зимин только довольно покачал головой, глядя вслед удаляющемуся жандарму:
— Редкое зрелище, Павел Филиппович. Сын великого князя, Дмитрий Васильевич Шуйский, бегает как савраска по чужим поручениям. Исполняет волю простолюдина вроде меня. Не каждый день такое увидишь.
— Дмитрий войдёт в семью? — уточнил я.
— Уже вошёл, — спокойно ответил Стас. — Просто пока об этом не знает. И мне хотелось бы, чтобы он не был в уверен в своем наследии до последнего.
— Завещание вскроют через два дня, на похоронах великого князя, — произнес Константин и вновь слегка скривился. Видимо, это выражение было ему свойственно.
Я замолчал. И кустодий оценил это по-своему.
— Его не допустят к должности генерал-губернатора, — успокоил он меня. — Как и его сына. А вот внук уже может иметь все шансы.
— Кровь не водица, — подтвердил Стас и закинул ногу на ногу. — Каким бы ловким ни был этот хлыщ, но он не станет достаточно породистым, чтобы быть ровней, скажем, вам, Павел Филиппович.
Я замялся, вспомнив о мимике, который убил Гордееву. Говорить об этом не очень хотелось. Потому, что жандармы были уверены в том, что Оксана умерла от несчастного случая.
— Что-то не так, мастер Чехов? — уточнил Зимин.
— Что?
— Вы о чем-то задумались, Павел Филиппович, — произнес Стас. — Не поделитесь?
Я вздохнул и с неохотой произнес:
— О светлых, владеющих мимикрией и отводом глаз
Кустодии с интересом посмотрели на меня.
— Не так давно в Петрограде была убита уличная девочка.
— Кажется ее звали Оксана? — уточнил Константин, — Я бы не запомнил ее имя, но вы приводили ее на допрос как живую, и эта история стала одной из любимых для многих бесед в нашем обществе.