Чехов. Книга 3
Шрифт:
— Я защищаю простолюдинов потому, что, по вашему мнению, мне их жаль, — договорил я за нее. — И вы правы. Мне действительно жаль простых людей. Такой уж я неправильный аристократ.
— Я не имела в виду, что вы неправильный, — возразила девушка и на ее щеках выступил легкий румянец.
— Это и так понятно, — произнес я. — Некромант, да ещё и не презирающий простой люд — необычный экземпляр.
Свиридова смешалась, словно подбирая слова. Но так и не стала ничего говорить. Лишь выдохнула и тряхнула головой. Ее темные волосы были перехвачены
— Как поживает ваша сестра? — уточнил я, сменив тему разговора.
— Вам удалось произвести на нее очень сильное впечатление, — с неохотой ответила Елена. — От свидания в «Званом ужине» она осталась в восторге. Вы сумели ее удивить. А такое бывает редко, Павел Филиппович.
— Рад, что у меня получилось. Я чувствовал себя крайне неуютно, когда заставил девушку звонить мне несколько раз. И все для того, чтобы напомнить про обещанную встречу.
— Ну, вы делали это потому, что она помогла вам найти Кристину Олеговну. К слову, с моей помощью. Ах, если бы я знала, для чего ей понадобилась эта информация…
Я покачал головой:
— Ваша сестра прекрасный человек. Честный и открытый. В наше время это редкость среди высшего общества. Так что я правда хотел подарить ей приятный вечер. И очень рад, что ей все понравилось.
Елена Анатольевна промолчала. Хотя мы оба понимали, что Наталья ненадолго останется собой настоящей. Скоро синдром подростковой гиперактивности у младшей Свиридовой пройдет, и в дело вступит правильное воспитание. Девочке начнут прививать строгие манеры. Начнут навязывать нормы, пояснять, какой должна быть дама в высшем свете. И младшая Свиридова станет походить на свою сестру. Елена была красивой, с этим спорить стал бы только слепой. Но она сидела рядом напряженной, несмотря на то, что вполне могла откинуться на спинку кресла.
— Вы прямо настоящий рыцарь, мастер Чехов, — произнесла Елена с ноткой грусти.
— Увы, нет. Но стараюсь быть таковым.
Елена Анатольевна сделала глоток чая и задумчиво посмотрела в окно.
— Красивый вид, — протянула она, глядя на набережную.
— Вы даже не представляете, как прекрасен из этих окон рассвет, — ответил я.
Свиридова обернулась, и с явным интересом посмотрела на меня. И в ее глазах мелькнуло лукавство. Но я был невозмутим, и развивать эту тему не стал. Вместо этого уточнил:
— Вы пришли для того, чтобы посмотреть на набережную из окна моей гостиной? Или поговорить про Васильева.
Елена Анатольевна вздрогнула, словно выходя из ступора, и тяжело вздохнула:
— У вас получилось испортить момент, Павел Филиппович.
— Но я оказался прав, так? — с улыбкой продолжил я, не купившись на манипуляцию.
Девушка покачала головой:
— Не совсем. Просто хотела узнать, подумали ли вы над моим предложением?
— О переходе в ваш кабинет?
— Верно. Я ведь понимаю, что Васильев не смог пройти мимо молодого адвоката, который сумел привлечь к себе внимание общественности.
— Вы преувеличиваете, — я отмахнулся. — Про дело Галицкого знаете только вы и ваша клиентка…
— Заблуждаетесь, — девушка снисходительно усмехнулась. — Ваша встреча с хозяином мануфактуры не осталась незамеченной. Многие были в курсе происходящего, просто не вмешивались в разборки аристократки и челяди.
Меня покоробило последнее слово, но я сумел сохранить лицо.
— К тому же по городу прошел слух, что вам удалось принудить портового управляющего выплатить компенсации уволенным работникам.
— Слухами земля полнится, — заметил я беспечно, а из угла комнаты раздалось едва слышимое хихиканье.
— Про историю с мертвой свидетельницей и говорить не стану. Во многих гостиных еще долго будут гулять шутки про почти живую девушку, которую адвокат оставил в кабинете жандарма.
— Виновен, — вынужден был признать я.
— И потому, я очень хорошо понимаю, что Васильев решил забрать вас под свое крыло. Но с ним вы не сможете получить хороших заказов и сделать имя адвоката Чехова громким.
— Судя по вашим словам, мне удалось это сделать без помощников и покровителей.
Девушка едва заметно скривилась, но тотчас вернула лицу спокойное выражение.
— Вы отказали Васильеву? — она бросила на меня колкий взгляд.
— В его кабинете я работать не собираюсь, — уклонился я от прямого ответа. — Увы, как я уже говорил, я неправильный аристократ. И мне нравится поддерживать простолюдинам. Кто им поможет, если не я?
— Желающих масса, Павел Филиппович, уверяю вас.
Я покачал головой:
— Это не желающие. Зачастую это люди, которые отбывают на дежурствах повинность. Не все, конечно, но многие. Очень многие.
Девушка удивлённо подняла бровь:
— То есть вы хотите сказать, что всю жизнь будете заниматься делами по распределению?
Я вздохнул:
— Знаете, Елена Анатольевна, няня в детстве читала мне одну занятную сказку. Про доброго доктора, который бесплатно лечил зверушек. Потому что ему нравилась его профессия. Так уж сложилось, что родители работали почти круглые сутки. И мной занималась добрая женщина с рабочей окраины. У которой тоже были свои дети. Но она их почти не видела.
— Какая трогательная история, — произнесла Свиридова. Но судя по выражению ее лица я понял, что на няню адвокатессе было наплевать. Равно как и на сказку. Да и в голосе гостьи я уловил плохо прикрытый сарказм.
— Жаль смотреть, как вы хороните свой талант, Павел Филиппович, — со вздохом продолжила Елена.
— Я считаю иначе, — ответил я. — К тому же «хоронить» для некроманта не звучит фатально.
— Уверена, что помощь Гордею очень помогла обществу Империи. Наверняка весь район вздохнул с облегчением, когда этот головорез попал в острог.