Челноки

Кострица Евгений Валерьевич

Повертев головой, обнаружил несколькими метрами ниже каменный выступ с невесть как попавшей туда собачонкой. Видимо, сорвалась и сидит уже долго. Белая, с черными пятнами и вислыми ушами, она мелко дрожит, рассматривая меня со смешанным чувством надежды и страха.

Та самая «дева в беде». Лай несчастной разрывал мое сердце. Спуститься к ней не так уж и сложно, а вот подняться — проблема. По отвесной стене ползают только жуки и гекконы.

Почувствовав, что сомневаюсь, собака завыла. Уйти сейчас мог только бездушный. И, уж конечно, не Шварц. Я ж на плакат с ним не осмелюсь смотреть, если тут

ее брошу!

Примерившись, сел и опустил ноги вниз. Повиснув на руках, медленно разжал пальцы, а приземлившись, вцепился в крошечный выступ. Под нами бездна, и на этот раз было действительно страшно.

Восторженно перебирая лапами и виляя хвостом, собака едва не свалилась. Схватив за загривок, я швырнул взвизгнувшее существо на тропу, оставшись один на пятачке ненадежного камня. Обретя свободу, та принялась нервно метаться взад-вперед, переживая за спасителя, с которым поменялась местами.

Поступок, несомненно, благородный и глупый, как всегда и бывает. В своем настоящем теле я бы подпрыгнул и вернулся б на тропу «выходом на две». Но это уже не оно. Силенки не те. Похоже, в ловушке.

Кусты выше по склону вроде бы дрогнули. Может быть, Гейла? Я слышал ее песню, лежа в гробу, но, скорее всего, это эхо «верхнего сна». Давно б помогла, будь она рядом. Не стала бы мной рисковать. А я вот рискнул. И вот награда за тупость. Сам виноват. Мог хотя бы тряпку свою к кусту привязать. Но лучше лозу, их по тропе было много.

Подняв голову, смерил ненавидящим взглядом мохнатую морду, изображавшую сочувствие на безопасном верху. Какого рожна делала здесь? Хоть бы на помощь позвала кого-то.

С трудом дотянувшись до камня в стене, я расшатал его и, сбив пальцы в кровь, положил под ноги к себе на карниз. Теперь в эту ямку можно поставить ступню. Отковыряв еще несколько, осторожно положил друг на друга. Пирамидка ощутимо качалась, угрожая в любой момент развалиться, но оттолкнуться второй ногой можно.

Попытка была только одна. Камни с грохотом поскакали вниз, но я сумел ухватиться за выступ. На мгновение казалось, что пальцы вот-вот соскользнут, но стопа нашла опору в подготовленной ямке. Медленно, с мучительным напряжением выдавил-таки тело наверх, порядком его исцарапав.

Собака благодарно лизала ладони. Мои мышцы болели, сердце скакало в груди, но я наверху! Широко раскинув руки, лежал и чувствовал себя совершенно счастливым. Как мало для этого надо! Достаточно расслабиться, ощущая под собой твердую землю. А еще необъятное пространство вокруг, что будто растворяло в себе. В нем я так мал, незначителен и незаметен. Меня словно нет, есть лишь оно. Соринка, которую никто не заметит.

Внезапно захотелось спать, веки стали тяжелыми, а когда их открыл, оказался на своей кровати в общаге. Ладонь еще хранила ощущение влаги, когда ее лизал теплый собачий язык. Поразительно, как незаметно одна реальность сменила другую бесшовно и гладко. Только моргнул — и вот она здесь. Ну разве не чудо?

Это даже не цыганка на углях. Там творится такое, что трудно представить. И вход в эту «Нарнию» у меня в голове, а не за дверью шкафа с одеждой.

— Где был-то? — спросил Ванька, бросая в тумбочку мыльно-рыльный набор. Душ в коридоре. Встал, видимо, раньше.

— В смысле?

— Ну ты ж ночью пришел.

—

А когда уходил? — оторопел я. Вместе ж легли. Мой кровосос опять цапнул кого-то?

— Наркоман шоле? — подозрительно посмотрел он. — Откуда мне знать? Чот тебя даже боюсь.

— Похмелье. После вчерашнего я, как лунатик. На улицу, видно, ходил подышать. Там посвежее.

— Да лан, такое бывает. Лишь на луну бы не выл. Так чо будем делать? Мне с тобой или как?

— Давай день оплатим, посмотрим, как пойдет. Посидишь с «зенитами», а я в Албену с часами смотаюсь.

— Один?

— Ну да. Маленький, что ли? Эти не тронут, а с цыганами ты ж сам вчера видел. Рюкзак в руках, на полу только футляр, да и тот на веревке.

— Да знаю! — поморщился Ванька. — Всё равно стрёмно как-то. В первый день лучше б вдвоем.

— Ну вдвоем и пойдем, — успокоил я. — К этим сначала в Мистраль. Для раскрутки скидку попросим. Как договоримся, сразу уеду.

Пошли налегке. Часы много места не заняли, а «зенитов» дал ему только два. Они дорогие, если продаст, то уже хорошо. А вот басурманам отстегивать жалко. А что еще делать? Раз в кафешке сидят, значит, всё схвачено. Нужно время, чтобы хоть осмотреться. Товар, цены, рынки, полиция, чуть язык подтянуть, а там видно будет. Начальный капитал уже есть, почти месяц еще впереди, и планы у меня были большие.

Об «изнанке реальности» старался не думать. Само, может, как-нибудь рассосется. Если загнаться, будет не до «зенитов», а второй такой шанс судьба вряд ли даст. Лишь бы Кай не чудил, если он существует.

Скрепя сердце, мы отправились в «Мистраль» отдать мзду Геворгу. Дикий, сука, капитализм и волчьи законы. Всё же для нас это огромные деньги. Толик их на «операционные расходы» не спишет. Вот и крутись тут как хочешь.

Кафешка с четырьмя столиками на улице выглядело по-болгарски обычно — первый этаж частной гостиницы. Необычна лишь пара полицейских машин и белый фургончик — «Спешна медицинска помощ». У калитки несколько зевак и люди в форме с серьезными лицами.

— У нашего ары, видать, большие проблемы! — жизнерадостно улыбнулся Ванек.

— Ага. Подавился деньгами, — буркнул я хмуро. В уме появились нехорошие мысли.

— Айда глянем?

— Нет. Светиться не будем. Ты на базар, а я на вокзал. И повнимательней там. Ну сам понимаешь…

— Да лан, нормуль всё будет! Ни пуха!

— К черту…

Глава 9

От Бургаса до Варны чуть больше ста километров, в дороге старался не спать, чтоб не стащили рюкзак. В сравнении с Бургасом город показался мне более «курортным». Что неудивительно, пляжи здесь шире, а главное — их не загрязнял большой порт. На близкое знакомство времени не было, а вещевой рынок не нужен. Нужны сувенирные ларьки и лавки вдоль моря, где торговали атрибутикой «русского мира».