Человеческая гавань
Шрифт:
Далеко он не ушел. Как будто ничего не случилось, он встал и направился к следующему дереву. На этот раз его было кому остановить. Мате, Йоран и Йон бросились к нему. Он пытался сопротивляться, но их было трое, а он один.
Мате пытался поймать взгляд Карла — Эрика. Тот по — прежнему смотрел вокруг пустыми глазами.
— Карл — Эрик! — крикнул Йон. — Скажи, что случилось? Что он тебе сделал? Что ты натворил?
И Карл — Эрик заговорил. Он сказал:
— Этого дома здесь быть не должно.
— Что ты имеешь в виду? —
Карл — Эрик не среагировал на его слова. С жесткой гримасой он процедил:
— Дома должны быть ликвидированы.
Он с силой рванулся, но Мате с остальными сумели удержать его. Элоф Лундберг подошел к толпе и спросил:
— Что тут такое творится? Что случилось?
— Он сам не знает, что говорит, — сказал Йохан. — Если ты покараулишь его тут, я сбегаю к Анне — Грете. Он ее послушает.
И Элоф Лундберг помчался за своим мопедом и отправился искать Анну — Грету. Но все, что он увидел, — это как она и Симон садятся на паром, чтобы плыть на материк.
Ему оставалось только вернуться обратно.
Чертов фокусник, думал он.
В половине третьего Симон и Анна — Грета зашли в пиццерию в Нортелье. Они сели за столик, заказали пиццу и теперь перед ними стояла сочная горячая «Капричиоса», по — резанная на ломтики. В кармане у Симона лежали два обручальных кольца. Анна — Грета уже успела позвонить в церковь и заказала церемонию на воскресенье, сразу после утренней службы. Теперь они были полностью готовы к своему бракосочетанию.
Они чувствовали себя такими молодыми. Может быть, именно поэтому они и пришли сюда в пиццерию, чтобы отпраздновать это важное событие здесь, среди молодежи. Ни Симон, ни Анна — Грета не любили пиццу, она была для них непривычной пищей, они ничего в ней не понимали и потому выбрали ее по названию в меню.
Анна — Грета с трудом осилила половину, отодвинула тарелку и сказала:
— Сначала вроде казалось неплохо. А теперь кажется, что эта пицца просто распирает желудок, как дрожжевое тесто. Ведь она на самом деле просто кусок теста, и ничего больше.
Симон чувствовал то же самое. Он выпил «фанты».
Анна — Грета рассеянно посмотрела в окно. Симон вдруг подумал, что эта пицца вполне может быть последним вкусным обедом в его жизни, в том случае, конечно, если он по какой — либо причине не доживет до завтра, а умрет сегодня от сердечного приступа или случайно попав под машину. Неожиданно он особенно остро ощутил аромат еды и пододвинул к себе тарелку с порцией Анны — Греты.
— Симон, — внезапно сказала Анна — Грета, — ты должен быть осторожен.
Симон, который размышлял о том, какие ингредиенты содержатся в пицце, спросил:
— Что ты имеешь в виду?
Анна — Грета покачала головой:
— Я просто вспомнила, чем ты занимался сегодня утром. Это может быть опасно, особенно если учесть, что здесь происходит.
— Нам
Заказ венчания, покупка колец и прочие заботы отвлекли Симона от мыслей о спичечном коробке, и он не хотел сейчас об этом вспоминать.
Анна — Грета вздохнула:
— Давным — давно здесь тоже творилось неладное… Я тогда торговала вязаными свитерами. Ну, ты помнишь, я тебе рассказывала. Это было во время войны…
Симон откинулся на спинку стула и приготовился слушать. Анна — Грета продолжила:
— Я иногда бывала на военных кораблях. Вообще — то, никто из гражданских лиц не имеет права доступа на военные объекты, но я ведь была своя, местная, с островов. — Анна — Грета внезапно подняла голову и нахмурилась. — Почему ты улыбаешься?
— Нет — нет, — поспешно сказал Симон, — я вовсе не улыбаюсь. Продолжай, пожалуйста. Просто я подумал, что ты очень хорошенькая. А тогда была, наверное, просто красавица. Вот поэтому тебя и пускали на военные корабли.
Анна — Грета недоверчиво посмотрела на Симона.
— Ты что, ревнуешь? — спросила она. — Прошло уже больше шестидесяти лет, а ты ревнуешь?
Симон немного подумал:
— Да. Кажется, ревную.
Анна — Грета посмотрела на него внимательно, затем покачала головой:
— Они как раз начали минировать район Лединге, потому что именно там проходил фарватер на Стокгольм. Тогда новое водолазное оборудование опробовалось, а поскольку видимость в воде была плохая, а скафандры еще не прошли проверку, то к водолазу крепили страховочный конец вместе со шлангом.
Анна — Грета покивала головой:
— Вот почему я поехала с ними. Мне хотелось посмотреть, как проходит погружение.
Симон собирался съязвить, но сдержался. Анна — Грета продолжила:
— И вот спустился, водолаз. В этом было что — то такое… гипнотическое. Он сразу пропал из виду, только шланг для подачи воздуха начал раскручиваться, когда он все глубже погружался в воду. Барабан крутился, крутился, а потом остановился. Как будто водолаз уже оказался на дне. Но такого просто не могло быть, потому что шланг и страховочный канат раскрутились только на семь или восемь метров, а глубина в этом месте была — самое маленькое метров тридцать. Шланг не двигался, и я было подумала, что водолаз опустился на какую — то сваю. И тут…
Анна — Грета взмахнула рукой в воздухе:
— Тут канат начал крутиться снова, но на этот раз быстрее, намного быстрее, чем раньше. Десять метров, пятнадцать, двадцать, двадцать пять. Скорость все возрастала — тридцать, сорок, пятьдесят метров шланга и страховочного конца раскрутились за очень короткое время. Как будто водолаз не опускался под воду, а падал в пропасть. Кто — то попытался ухватиться за страховку, но потерпел неудачу. Барабан раскрутился до конца, шланг оторвался от крепления и упал в море. И больше водолаза никто не видел.