Человеческая гавань
Шрифт:
Анна — Грета стояла, прислонившись к дверям, и смотрела на него. Она несколько раз хлопнула в ладоши:
— Красавец! Пойдем, кофе готов.
Симон последовал за ней на кухню. Выпив первую чашку, он выглянул на улицу и посмотрел на ту самую лужайку, где когда — то стояла Марита.
Мы говорим о том, что не владели собой, что на мгновение потеряли контроль, вышли из себя. Но при этом в большинстве случаев мы остаемся самими собой. Ничего сверхъестественного с нами не происходит.
За
— О чем ты думаешь? — спросила Анна — Грета.
Симон рассказал, о чем Андерс поведал ему в лодке. Он думает, что стал другим человеком. Он всерьез полагает, что Майя вселилась в него и влияет на его поступки, когда приходит по ночам в дом. Что он одержим Майей так же, как была одержима своим призраком Элин.
Выслушав, Анна — Грета помолчала и посмотрела на Смекет. Наконец она сказала:
— Бедняжка.
Симон не понял, кого она имела в виду — Андерса или Майю.
— Ты думаешь то же самое, что и я? — спросил он. — Что они духи утопленников… и…
— Мы не знаем, мертвы они или нет? Мы ничего не знаем. Ничего.
— Но что в таком случае мы можем сделать?
Анна — Грета протянула ладонь через стол и погладила его руку.
— Что мы можем сделать? — сказала она. — Прямо сейчас мы можем поехать на пароме в Нортелье и получить там документы, которые позволят нам пожениться.
Симон взглянул на часы. Было без двадцати час, и они вполне могли успеть на причал. Он взял спичечный коробок с подоконника и спросил:
— Да — да. Пойдем. Не могла бы ты выйти на улицу и подождать меня там?
Анна — Грета насмешливо подняла брови:
— Я должна выйти первая? С чего бы это?
— Сделай так, как я прошу. Мне лучше остаться одному ненадолго.
— Почему?
Симон задумался. Действительно, почему?
— Потому что мне стыдно. Понимаешь? Я не привык делать это на людях.
Анна — Грета покачала головой и улыбнулась:
— Мы не молодеем. И вполне может быть, что нам еще придется ставить друг другу клизму. Так что не стесняйся и делай, что тебе надо сделать, при мне.
Симон замялся. Он поднял взгляд на Анну — Грету, увидел, что она смотрит в окно, и открыл коробок.
Насекомое казалось не очень здоровым. Черная кожа уже не была такой блестящей, как когда — то. Оно напоминало то высушенное насекомое, которое он видел тогда у великого мага. Симон откашлялся и набрал в рот слюны.
Часы тикают. Время идет.
Пора.
Слюна попала на сухую кожу. Насекомое задвигалось, впитывая влагу. Симон поднял голову. Анна — Грета смотрела на него.
— Пойдем? — спросила она, показывая пальцем на его подбородок.
Симон вытер слюну и положил коробок в карман. Когда они вышли, Анна — Грета взяла его за руку
— Это не опасно?
— Нет, — ответил Симон.
Посмотрев на море, они увидели, кто паром уже приближается. Они побежали вниз. На причале Анна — Грета остановилась и пригладила волосы на голове.
— Ну как я? Еще гожусь? — застенчиво спросила она.
— Вполне.
Они уже собирались подняться на борт, а Рогер приготовился принимать швартовый конец, когда на причал въехал Йохан Лундберг на своем мопеде.
— Успел, — сказал он. — Отлично.
Но при этом он не скрывал своей досады. Похоже, настроение у него было довольно мрачное.
Он даже не посмотрел на Симона и обратился сразу к Анне — Грете:
— Ты должна вернуться. Карл — Эрик очень плох. Там такое происходит — какой — то ужас. Поговори с ним. Ты с ним справишься.
— Что с ним случилось? — спросила Анна — Грета.
— Думаю… что он сошел с ума.
Рогер крикнул:
— Вы идете? Я отправляюсь сейчас.
Анна — Грета повернулась к Йохану:
— У нас другие дела, к сожалению. Нам надо в город, мы вернемся в шесть.
Прежде чем Йохан успел опомниться, Симон и Анна — Грета уже были на борту.
Анна — Грета и Симон стояли, прислонившись к перилам. Паром бодро бежал к материку. Море расстилалось вокруг спокойное и красивое.
— Что это там? — спросил Симон.
Анна — Грета обернулась.
— Я не знаю, — сказала она. — Ты когда — нибудь видел так много чаек? Я никогда не видела.
Паром шел по волнам, окруженный со всех сторон белыми чайками. Их действительно было необычайно много.
Свадебные гости, подумал Симон.
Он крепко обнял Анну — Грету.
На этот раз не было никаких сомнений: это поджог. Пока тушили пожар, все время чувствовали запах бензина, а потом нашли и канистру. Домик кто — то поджег. Вполне естественно было предположить: это сделал тот же самый злодей, что поджег дом Гренваллей.
Опасность нового возгорания сохранялась всю ночь. Осень стояла сухая, вокруг домика был ельник, в котором вполне могли тлеть искры. До прибытия пожарных жители острова на всякий случай повалили несколько деревьев.
Ими руководили серьезные опасения: если бы пламя продолжало распространяться, то совсем скоро пожар дошел бы до деревни и не остановился бы, пока не достиг моря.
Три человека валили пилами ели и сосны, которые уже начали тлеть. Это были Карл — Эрик, Ларе, которого все звали Лассе, и Мате.
Работа была достаточно трудной и требовала определенной сноровки. На улице было еще темно, работы освещал только огонь пожарища, и надо было очень внимательно следить, куда падает дерево, чтобы оно не повредило жилые постройки.