Человеческий предел
Шрифт:
– Ну, и насчёт “покушать”, я уже побеспокоился. Вон целая машина консервов.
– А как же наш папа, его же надо похоронить?
– Машенька, кое-как пришедшая в себя, снова заплакала.
– Сейчас мы не сможем ничего сделать - влез уже я в разговор - нам надо быстрее доставить раненых и так много времени ушло, а уж потом будем думать и о мёртвых.
По городу мы проехали на удивление без приключений, но в клинике при скорой помощи, никаких врачей не было. Все кто мог уже мотались по городу на машинах скорой помощи, без отдыха, без указаний сверху, на свой страх и риск. Дежурная посоветовала
– Туда сейчас всех раненых везут. Почти всех хирургов там собрали. Раненых и избитых людей очень много по городу.
Мы рванули туда, но здесь везение кончилось. Нас тормознули при подъезде к больнице какие-то гражданские, вооруженные автоматами, и стали осматривать машины. Рустам и я вышли к ним и стали говорить, что везем раненых и больных детей в больницу, а также продукты, что нас надо пропустить. Руководил этой группой какой-то бородатый таджик, одетый в халат и чалму. Он и еще двое бородатых отошли от машины и о чем-то заспорили.
– Кто это?
– обратился я к стоявшему рядом со мной, вооруженного автоматом, но без пристегнутого магазина, молодого паренька.
– Это наш старший, он из исламистов, очень не любит русских, и сам сегодня убил двоих русских. А вы, таджики вроде, а помогаете неверным, почему?
– Они раненые и больные, а мы не фашисты!
– с горячностью ответил Рустам.
– При чем тут фашисты, мы патриоты своей Родины и хотим, чтобы никто нам не мешал, а русские это оккупанты и их всех надо гнать из страны, чтобы не мешали нам строить свое мусульманское государство.
– Они и так почти все уехали, зачем еще и убивать тех, кто по каким-то причинам не уехал. Дайте срок и ты, как и мечтаешь, станешь свободным мусульманином в своем мусульманском государстве, которое без поддержки со стороны сильного государства быстренько вернется в средневековье.
Неизвестно чем бы все это закончилось, но на наше счастье к нашей группе подъехал БТР, с которого из люка высунулся военный и спросил:
– Так, что тут происходит? Почему дорогу загородили? Давайте, или проезжайте, или дорогу освободите.
– Товарищ капитан! Халиуллин!
– Я обрадованный, что нашелся хорошо знакомый военный, кинулся к БТРу - Приветствую гвардию! Это я, ну…, старший прапорщик с воинской части, где вы боеприпасы берете.
– Привет, прапор! А что ты тут забыл? И что тут за кипишь? Ведь ваша часть по тревоге поднята и ушла к станции, грузится по вагонам. А ты что, решил к исламистам примкнуть?
– Да нет, ни к кому я не примыкал. Мы тут раненых гражданских подобрали, русских, и решили в больницу их доставить, а тут вот какие-то вооруженные защитники мусульманства затормозили нас и решают то ли расстрелять этих раненых то ли пропустить в больницу. Короче не пропускают.
Капитан что-то скомандовал внизу сидящим подчиненным, и башня развернулась в сторону бородатых.
– Даю вам пять минут, чтобы вашего духа здесь не было, иначе открываю огонь на поражение. Время пошло.
– И капитан, демонстративно завернув рукав, посмотрел на часы.
Видимо наши противники поняли правильно и стали уходить от дороги за стоящие рядом многоэтажки.
– Все по машинам и вперед! И побыстрее, а то у меня тоже два раненых бойца.
Нас не надо было долго уговаривать и через десять
– Там ужас что творится, очередь на операционный стол, хорошо, что Рустам обратился к какому-то знакомому и сказал что это капитан Ольгина, ведущий хирург военного госпиталя, и она срочно нуждается в операции. Тут ее хорошо знают, и ею занялся сам главный хирург. Так что ждём результатов.
Капитан, подойдя к нам, попросил Алию поспособствовать, чтобы его бойцов тоже осмотрели и сообщили ему, насколько серьезно они ранены. Одного из них положили на каталку, а другой мог двигаться сам. У него была перевязана шея.
– Взрывной волной выбросило со второго этажа - удовлетворил мое любопытство капитан - и упал прямо на голову, видимо повредил шейные позвонки, но держится молодцом.
Боец видимо от боли уже ничего не соображал и не понимал, но, уцепившись за каталку, побрел рядом с ней в больницу.
– Я сейчас сдам врачам этих солдатиков и приеду за оставшимися. Хотя мы их вроде обработали правильно, да и ранения легкие, но лучше подстраховаться и показать их тоже. Все это займет много времени, поэтому я вам советую отъехать в сторону и покормить детей - и Алия потихоньку покатила каталку к входу в больницу.
Мы действительно занимали много места, поэтому, оставив с двумя ранеными Матсура, я отогнал нашу машину в тенечек, капитан тоже расположил рядом свой БТР, стали ждать результатов.
– Олег, и ты Маша, в машине какие-то продукты, вы посмотрите, и возьмите покушать и детей покормите. Хорошо? Капитан, а у твоих вояк есть что погрызть? А то тоже можете себе, что ни будь взять, там вроде есть консервы, хлеб и лимонад.
Капитан поблагодарил и направил одного из бойцов к нашей машине, из которой уже выпрыгивали дети и принимали какие-то продукты.
– И что вы собираетесь с ними делать?
– спросил меня капитан.
– Спросите, что-нибудь полегче.
И я стал ему рассказывать все, что произошло за один день со мной и этими детьми. Капитан, молча, выслушав мою историю, помолчал и со всей серьезностью сказал:
– Расстреливать сразу, на месте, без суда и следствия! Сволочи! Зря войскам отдали приказ не вмешиваться. Если бы вовремя наступить кое-кому на хвост, то и не было бы этих жертв, а если и были, то из этих подонков, а их не жалко. Сталина на них нет, суки, такую страну загубили. Слушай, у тебя в машине случайно нет выпить? Хотя откуда? Сухой закон “меченого” до сих пор в действии. В магазинах ни х…я нет, раньше при Лёне хоть водка была, да и под прилавком можно хоть что-то достать было из продуктов, а сейчас шиш. Да и зарплату нам уже полгода только обещают. Никто из начальства не знают, что с нами делать, мы сейчас вроде как - “не пришей кобыле хвост”.