Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
Тем временем на Кенейском мысу шла подготовка к грандиозному жертвоприношению. Геракл сложил из камней двенадцать огромных жертвенников – по числу главных олимпийских богов. На каждом из них возвышалась куча хвороста. Быки и другие животные, отобранные для жертвы, стояли тут же. Дело было только за праздничным плащом и рубахой. Но вот появился Лихас и вручил господину присланный женой ларец. Облачившись в священные одежды, Геракл зажег огни и заклал одного за другим двенадцать могучих быков. Потом он стал резать и сжигать скот поменьше, лил на алтари дорогое вино и бросал в огонь благовония. Давно уже не приносились богам такие обильные жертвоприношения! Разгоряченный работой и жаром костров, Геракл то и дело утирал с лица пот и вдруг почувствовал во всем теле жжение – это яд гидры проник в его кожу!
Теперь уже ничто не могло спасти героя! Боль нарастала с каждым мгновением и наконец сделалась невыносимой. Начались судороги и страшные конвульсии. Повалившись на землю, Геракл с криком катался между жертвенниками. Он рвал одежду, но она не отлипала, словно приросла к нему. Вместе с тканью сын Зевса лоскутами сдирал с себя кожу, и от этого страдания его делались совершенно невыносимыми. «Лихас! – закричал Геракл, – где ты взял этот плащ?» Незадачливый вестник хотел объяснить что к чему, но герой, не дослушав до конца, схватил его за ногу и так грянул о землю, что тому сразу пришел конец. И нельзя сказать, что его смерть была вовсе незаслуженной! Болтай Лихас поменьше, глядишь, никакой беды бы не случилось. Никто не решался после этого приближаться к несчастному. Наконец прискакал Гилл и обнял стенающего отца. «Я умираю, сынок! – воскликнул Геракл. – Твоя мать отравила меня!» – «Нет, отец, – со слезами отвечал юноша, – она виновата лишь в том, что доверилась злодею!» И он поведал о коварной уловке Несса. «Так вот оно что! – вздохнул Геракл. – Теперь мне понятен смысл одного давнего пророчества. Как то раз Пифия предрекла, что я погибну от козней мертвого врага. Выходит, этот враг – Несс! Вот когда достала меня его месть».
Гилл велел положить отца на повозку и везти к подножию горы Эта вблизи Трахины. В этом месте Геракл пожелал расстаться с жизнью. Однако, как не спешили они, погоняя лошадей, известие о смертельном недуге героя дошло до города раньше. Бледная как смерть Деянира молча выслушала вестника, поднялась в спальню и пронзила себе грудь мечом. Гилл и Геракл узнали о ее кончине подъезжая к городу. Юноша не мог сдержать скорбных рыданий, а умирающий герой печально сказал: «Бедняжка Деянира! Она осудила себя слишком строго. Но пусть все знают, что я не виню ее в своей смерти».
Вскоре они добрались до Эты. Геракл приказал сложить на ее вершине огромный костер. Мучения его были так ужасны, что смерть в огне казалась сладостным избавлением. «Сынок! – сказал он. – Пообещай мне, что ты женишься на Иоле». – «Как ты можешь просить меня об этом, отец? – воскликнул Гилл. – Эта женщина виновата во всех наших несчастьях!» – «Не спорь со мной, мой мальчик! – попросил Геракл. – Ты сам знаешь, что она ни в чем не виновата. А своим отказом ты только усиливаешь мои страдания». Гилл согласился исполнить последнюю волю отца. Геракл поднялся на кучу хвороста, расстелил поверх поленьев львиную шкуру, положил под голову дубину и велел сыну поджечь дрова. «Сделать то, что ты просишь, значит стать твоим убийцей! – возразил юноша. – Не требуй от меня того, что я никогда не смогу совершить!» Герой стал просить об этой услуге других, но никто не решался поднести смертоносный огонь к его костру. «Боги всевышние! – вскричал тогда Геракл. – Объясните этим упрямцам, что я умоляю их о помощи! Неужели за столько лет тяжких трудов, подвигов и сражений я не заслужил того, что имеет каждый смертный – спокойной кончины! Но нет! Эти люди, называющие себя моими друзьями, будут спокойно наблюдать, как яд терзает мои внутренности! Никто из них даже пальцем не пошевельнет, чтобы избавить меня от мук!» В это время на вершине Эты случайно оказался царевич из Мелибеи по имени Филоктет. Геракл обратился к нему с той же мольбой. А чтобы он не колебался, пообещал в награду лук и в придачу свои знаменитые отравленные стрелы. Филоктет, прельстившись наградой, бросил в кучу хвороста зажженный факел. Сухие дрова вспыхнули. Пламя со всех сторон охватило тело героя и, спустя короткое время, обратило его в пепел…
Гераклиды. Атрей и Фиест
Весть о мученической кончине Геракла мгновенно облетела всю Грецию. Все сокрушались о нем, и только в Микенах царило ликование. «Наконец-то! – говорил Эврисфей, – боги услышали мои мольбы и избавили наш род от постоянной тревоги за будущее. Теперь, мои дети будут царствовать спокойно!» Но Фиест, который, как мы помним, приходился Эврисфею дядей, не разделял его радости. «Как бы ни так! – сказал он. – Старый лев умер, но его львята живы! Погоди, наступит день, когда сыновья Геракла придут требовать у тебя свое достояние!» Его слова заставили царя задуматься. «Ты прав! – воскликнул он. – Пускай угроза пока не велика, не следует ей пренебрегать! Придется начать против Гераклидов войну. Помяни мое слово – не пройдет и года, как я изгоню это вражье племя прочь из Греции!» Вскоре в Трахину прибыло посольство из Микен. «Царь! – сказали пришельцы правившему здесь Кеику. – Ты очень неразборчив в друзьях! В твоем городе укрываются дети Геракла, а они враги нашего государя! Смотри как бы твоя недальновидность не довела тебя до войны с Микенами!» Кеик, испугавшись угроз, послал сказать Гиллу: «Мое царство слишком мало, чтоб выдержать нападение Эврисфея! Ищите себе покровителей в другом месте!»
Пришлось Гераклидам оставить город, в котором прошло все их детство, и отправиться на поиски нового прибежища. Младшие братья предлагали обосноваться в Фивах, в доме их бабки Алкмены, но Гилл настоял на том, чтобы идти в Афины. «Тесей не откажет в защите детям Геракла! – сказал он. – Ведь если он испугается угроз Эврисфея, померкнет слава его прежних подвигов!»
Так они и поступили! Добравшись до Марафона, Гераклиды сели у алтаря милосердия и стали молить о защите. Тесей сам пришел расспросить об их беде. «Царь! – отвечал ему Гилл. – Ты видишь перед собой несчастных потомков Геракла! Я – его старший сын Гилл. Это – мои младшие братья Ктесипп, Глен и Онит. Вместе с нами сестра Макария и моя невеста – Иола, дочь Эврита. Наш отец недавно умер, мать наложила на себя руки, а мы скитаемся по Греции, гонимые могучим царем Микен. Каждому, кто осмелится принять нас, Эврисфей грозит жестокой войной. От того, наверно, люди не торопятся давать нам приют». – «Вечным позором будет для афинян, – воскликнул Тесей, – если мы оставим без помощи семью великого Геракла! Пусть все знают, что эти люди отныне находятся под моей защитой!» Тоже повторил он микенским послам, которые явились к нему требовать выдачи Гераклидов, угрожая в противном случае войной. «Ваш царь дошел до такой низости, что ополчился против детей, – гневно промолвил Тесей, – но пусть Эврисфей не думает, что мир состоит из одних трусов и подлецов! Афины свободный город! Мы даем убежище кому пожелаем и не перед кем не обязаны отчитываться в своих поступках!»
Однако все знали, что война предстоит нелегкая. Ведь во всей Греции не было в то время города богаче и многолюднее Микен! По обыкновению, афиняне снарядили посольство в Дельфы, вопросить оракул об исходе сражения. Ответ Пифии гласил: «Тесей будет побежден, если Гераклиды не дадут Персефоне жертвы из своей семьи!» Узнав об оракуле, Гилл собрал братьев и сказал: «Нам предстоит тяжелый выбор! Кто-то из детей Геракла должен быть завтра принесен в жертву, иначе победа в битве достанется микенцам!» Ктесипп, Глен и Онит подавленно молчали. Тогда их сестра Макария сказала: «Мужчины в нашем роду – для того чтобы сражаться! А от женщин какой прок? Если победа над Эврисфеем зависит от такой малости, как моя жизнь, я с радостью пожертвую ей! Передайте нашему благодетелю, что я готова умереть».
На другой день оба войска выстроились на марафонском поле. Прежде, чем началась битва, жрецы закололи Макарию и сожгли ее тело на высоком жертвеннике. Мужество, с которым девушка приняла смерть, вдохнуло отвагу в афинян, а микенцев повергло в трепет. Но вот две армии сошлись и закипело жестокое сражение! Много героев покрыло себя громкой славой, много других полегло на поле боя. Могучий Тесей одного за другим сразил трех старших сыновей Эврисфея: Александра, Ифимедонта и Эврибия. Четвертый сын – Ментор – пал от стрелы Ктесиппа, а пятого – Перимеда настиг и убил своим копьем Гилл. После гибели всех царевичей микенцы обратились в беспорядочное бегство. Покинутый всеми Эврисфей, хотел спастись на своей колеснице. Гилл бросился за ним в погоню и преследовал до самых Скироновых скал.
Когда кони Эврисфея выдохлись и остановились, он упал к ногам Гилла и стал умолять его о пощаде. «Доблестный сын великого Геракла! – воскликнул он со слезами. – Сжалься над несчастным, на глазах у которого погибли все его дети! Зачем тебе моя смерть, когда мое царство и так теперь принадлежит тебе?» – «Жестокий негодяй! – воскликнул юноша. – Не пытайся разжалобить меня тем, что свершилось по твоей собственной вине! Разве не ты причина этой войны? Разве не по твоему приказу пошли в бой твои сыновья? На тебе кровь всех, кто погиб сегодня в этой бессмысленной битве! На тебе, наконец, кровь моей сестры, и она требует мести!» С этими словами Гилл отрубил Эврисфею голову.
Уцелевшие после битвы с афинянами микенцы стали возвращаться в родной город, который наполнился плачем и стенаниями. Жены оплакивали павших мужей, матери – сыновей. Но личное горе каждого не заслоняло общей беды. Ведь в сражении погибла вся царская семья! Род потомков Сфенела пресекся! Кто займет теперь опустевший престол? Этот вопрос задавал себе каждый микенец. Впрочем, круг возможных претендентов не мог быть очень широким. Из всей родни Эврисфея в живых остались только два его дяди – братья Атрей и Фиест. Между ними и разгорелся спор.