Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
Предложение Гилла показалось пелопоннесцам весьма разумным. Ведь таким образом можно было избежать напрасной гибели множества людей! И вот из союзного войска был избран доброволец: им стал аркадский царь Эхем, сын Аэропа. Гилл первым метнул в него копье, но не смог пробить крепких вражеских доспехов. Зато копье, брошенное аркадцем, достигло цели и поразило Гилла в бедро. После этого противники обнажили мечи и сошлись в жестоком поединке. Истекающий кровью сын Геракла стал вскоре слабеть, меч выпал из его рук, и торжествующий Эхем нанес ему смертельный удар…
Так неожиданно закончился второй поход Гераклидов. Похоронив под Мегарами своего вождя, дорийцы возвратились на родину. Братья Гилла приехали в Дельфы и стали сетовать на то, что бог их обманул – сначала посулил победу, а потом привел к поражению. «Вы сами виноваты в своей неудаче, – возразила пифия. – Когда я говорила о «третьем плоде», то имела в виду не три урожая, а три людских поколения! Не вам, но только вашим правнукам суждено завладеть Пелопоннесом!» Получив такой ответ, Гераклиды надолго прекратили новые вторжения. Сын Гилла и Иолы, маленький царь Клеодай, был в то время еще младенцем. А поскольку победа была обещана только его внукам, новая война должна была начаться не раньше, чем через сто лет!
Атрею вскоре стало известно о коварных происках брата. «Так значит это Фиест поссорил меня с Гераклидами! – воскликнул он в ярости. – Клянусь моей жизнью, он пожалеет об этом!» Днем и ночью царь думал о том, как отомстить предателю, и наконец в голове его сложился неслыханный и поистине чудовищный замысел. Атрей сделал вид, что ему понадобился совет бога, и снарядил посольство в Дельфы. На самом деле его люди добрались только до Беотии, Пифию они в глаза не видели, но, возвратившись домой, объявили заранее придуманный оракул: «Если Атрей желает избежать новых вражеских вторжений, он должен разделить царство с братом!» Все это было сделано для того, чтобы обмануть Фиеста и заманить его в город, откуда он до этого был с позором изгнан. Ни на какую другую ложь тот бы не поддался!
Когда Фиест узнал об оракуле, он без колебания возвратился в Микены. С ним были два его юных сына. Одного звали Полисфен, а другого – Тантал. Увидев брата, Атрей изобразил на лице радость и раскаянье. «Ах, милый Фиест, – сказал он, – как сурово покарали меня боги за то, что я поссорился с тобой! Вся страна разорена! Большинство жителей перебито или уведено в плен! Но, теперь, когда ты вернулся, все пойдет на лад!» – «Вражда помрачила наш разум, – растрогано отвечал Фиест. – И мы оба были наказаны: ты пережил страшную войну, а я – тягостное изгнание!» Братья обнялись и глаза их увлажнились слезами. Но при этом ни один не говорил искренне! Атрей лелеял в душе страшный план мести, Фиест уже замышлял новые козни. Право, они стоили друг друга! Несчастье заключалось в том, что жертвами их интриг сделались невинные дети.
Атрей потрепал племянников по щеке, назвал их милыми малышами и обещал подарить каждому по красивой игрушке. «Сегодня мы не будем заниматься делами, – сказал он брату. – Но завтра на пиру обо всем договоримся!» Гостей проводили в их покои. Мальчикам отвели комнату в самом дальнем углу коридора. «Тут тихо, – заметил Атрей. – Ложитесь и отсыпайтесь с дороги!» Братья заснули. Но среди ночи маленький Тантал разбудил Полисфена. «Мне страшно, братец! – зашептал он ему в ухо. – Кто-то смотрит на нас!» – «Не мели вздор! – сердито отвечал ему старший брат. – Здесь только ты да я!» – «Но он пялится на меня!» – «Кто!» – «Этот демон!» Малыш указал на безобразную рожу намалеванную на стене, ясно видимую в бледном лунном свете. Глаза ее и в самом деле были как живые и внимательно наблюдали за мальчиками. Под их пристальным холодным взглядом, Полисфену сделалось не по себе. И вдруг глаза моргнули! «Тс! – зашептал он. – Там кто-то есть!» – «Кто?» – «Откуда я знаю? Кто-то стоит за стеной и смотрит на нас!» – «Боже! – заплакал Тантал, – надо позвать папу!» Но тут рожа демона бесшумно съехала в сторону! Оказалось, что она была нарисована на панели, скрывавшей за собой потайной вход. Показался темный дверной проем и в нем неподвижная белая фигура. Мальчики застыли от ужаса. Наступила долгая томительная пауза. «Да ведь это же дядя Атрей! – сказал Полисфен. – Дядя, зачем ты пугаешь нас? Если ты не уйдешь мы закричим!» И вдруг фигура двинулась прямо к ним! Тантал громко завопил. «Не надо кричать, не надо звать на помощь, – бесцветным голосом промолвил Атрей (это и в самом деле был он!). – Я же сказал, что здесь тихо… Тихо как в могиле! Сколько вы не кричите, вас никто не услышит! Вас больше вообще никто и никогда не услышит…»
Утром Атрей и Фиест встретились за роскошно накрытым столом. Чего здесь только не было! Изысканные блюда, дорогое вино и великолепные фрукты! Фиест, влачивший все эти годы жизнь жалкого изгнанника, давно не видел такого изобилия. Но теперь он получил возможность полакомиться всласть и жадно набросился на еду. Атрей с усмешкой наблюдал за тем, как его брат отправляет в рот один кусок за другим. Сам он ел только фрукты и неторопливо тянул вино из кубка. «Ну довольно! – воскликнул Фиест. – Я сыт! Давай поговорим о разделе наших владений!» – «Не вижу в этом нужды! – возразил Атрей. – Ведь тебе все равно ничего не достанется, сколько бы ты не трепал языком!» – «Так выходит, ты устроил все это только для того, что бы посмеяться надо мной?!» – закричал Фиест и кулаки его сжались от ярости. «Нет, я просто хотел угостить тебя обедом! – с хохотом отвечал Атрей. – Надеюсь, ты его надолго запомнишь!» Фиест вскочил на ноги. «Как, ты уже покидаешь меня? – спросил царь. – Погоди! Еще не подали главного блюда!» Слуга внес большой поднос, покрытый сверху полотенцем. Фиест сдернул ткань и окаменел, увидев окровавленные головы своих сыновей! «Изволь взять то, что осталось! – продолжал Атрей. – Остальное уже пошло в дело!» И он указал на стол, уставленный яствами. Тут Фиест понял, чем угостил его брат! Он издал горестный крик и рухнул без чувств как подкошенный…
Таким образом поплатился Фиест за свое предательство. Однако тяжесть наказания безмерно превосходила его вину. Зверская жестокость Атрея возмутила и людей и богов. Но первые только глухо роптали, а вторые, по своему обыкновению, не спешили с возмездием, предоставив жизни идти своим чередом. Могло показаться, что царь восторжествовал над своим братом. Но это было не так!
После памятного пиршества, когда его заставили отведать мяса собственных детей, Фиест бежал в Сикионию. Здешний царь Феспрот принял его хорошо и выдал за беглеца свою дочь Пелопию. Вскоре она родила Фиесту сына, названного Эгисфом. Но напрасно сын Пелопа надеялся найти забвение в семейном счастье! В ту пору в Арголиде как раз случился неурожай. По обычаю вопросили оракул, и пифия отвечала: «Чтобы вернуть плодородие своей земле Атрей должен привезти в Микены сына Фиеста!» Царь знал, что Фиест живет в Сикионе и выступил против этого города во главе большого войска. Фиест успел бежать, а Феспрот завязал переговоры с микенцами. «Боги желают, чтобы я стал воспитателем твоего внука. – объявил Атрей. – Тебе придется с этим смириться!» – «Моя дочь никогда не бросит Эгисфа!» – возразил Феспрот. – «Тогда пускай отправляется вместе с ним в Микены и выходит за меня замуж». – ответил ему Атрей. Он радовался любой возможности помучить брата. Мысль, что он лишит Фиеста не только сына, но и любимой жены, доставляла ему мрачное наслаждение. Феспроту пришлось принять все требования могучего врага. Он объявил брак своей дочери с Фиестом расторгнутым и выдал ее за Атрея. Царь усыновил Эгисфа, который стал его наследником. Мальчик рос, ничего не зная о Фиесте, и считал Атрея своим отцом.
Прошло несколько лет. Однажды послы микенского царя, возвращаясь из Дельф, столкнулись на дороге с бедным, опустившимся стариком. Это был Фиест. Годы лишений изменили его облик. Тем не менее, слуги Атрея тотчас признали его и силком привели в Микены. Царь был чрезвычайно доволен тем, что брат опять оказался в его власти. Он велел бросить пленника в подземелье, а сам стал размышлять, каким образом его убить. «Боги дали мне сполна насладиться местью! – говорил себе Атрей! – Брат лишил меня жены, но и я поступил с ним также! По его вине я потерял сыновей, но он тоже не имеет детей! Я обрек его на нищету и изгнание, а сам пользовался богатством и властью! Теперь для полного завершения мести не хватает только одного – чтобы он пал от руки собственного сына!»
Эта мерзкая выдумка показалась Атрею настолько замечательной, что он решил тотчас осуществить ее. Царь позвал к себе Эгисфа и спросил: «Чтобы бы ты сделал, сынок, если бы в твои руки попал мой злейший враг?» – «Я бы убил его!» – отвечал мальчик не задумываясь, и глаза его мрачно сверкнули. «Молодец! – промолвил Атрей. – Ты настоящий сын своего отца! Теперь послушай. В нашем подвале сидит нищий старик. На вид он жалкий и ничтожный. Но на самом деле это самый великий злодей, из тех что рождала земля. Будь у него возможность, он истребил бы весь наш род, не пожалел бы ни меня, ни тебя, ни твоей матери. Возьми мой меч и заруби его!» – «Да отец! – воскликнул Эгисф. – Я прикончу его как собаку!» Спустившись в подземелье, он толкнул ногой скованного цепями Фиеста. «Готовься к смерти, старик! – сказал царевич. – Твой час пришел!» – «Мой мальчик, – отозвался узник. – Я давно привык смотреть ей в лицо и знаю как она выглядит. Нас не надо знакомить. А вот ты знаешь, с кем сейчас разговариваешь?» – «Ты враг моего отца! – грозно вымолвил Эгисф. – И это очень плохо тебя рекомендует». – «Правда состоит в том, – возразил Фиест, – что я и есть твой настоящий отец! Если бы боги хоть немного радели о справедливости, то не меня, а его следовало зарезать этим мечом». – «Ты лжешь!» – гневно крикнул Эгисф и топнул ногой. «Вокруг тебя полно лизоблюдов, которые могли бы подтвердить мои слова, – вздохнул Фиест, – но они никогда этого не сделают, потому что дрожат за свои шкуры. Однако ты можешь спросить у матери – она не посмеет тебе солгать!» – «Хорошо! – промолвил принц. – Я спрошу у нее. И если окажется, что ты врал, твоя смерть будет вдвое мучительней!»
Эгисф поднялся в покои матери и без обиняков спросил у нее: «Матушка! Ходит слух, что узник, запертый в подземелье нашего замка, приходится мне отцом. Это правда?» Пелопия задрожала от ужаса. «Кто мог внушить тебе эту вздорную мысль, сынок? – воскликнула она. – Конечно же это не так! Твой отец Атрей!» Эгисф нахмурился. «Видишь этот меч, матушка? – спросил он. – Царь дал его мне и велел убить пленника. Я иду исполнять его приказ. Если этот человек действительно мой отец, грех за его смерть ляжет на твою совесть!» Он развернулся и хотел выйти из комнаты. «Нет! – закричала Пелопия. – Не делай этого! Знай! – Фиест был моим первым мужем, и ты на самом деле его сын!» Мальчик ничего не ответил. Он вновь сбежал в подвал и появился перед заключенным, который с трепетом ожидал решения своей судьбы. «Ты сказал правду! – объявил он. – Теперь расскажи мне о себе, а я решу, что мне делать дальше». Он уселся рядом с Фиестом, и тот поведал ему тягостную историю своей жизни. Когда старик замолк, Эгисф крепко пожал его руку. «Я узнал достаточно, – промолвил он. – У нас с тобой одна кровь, отец, значит и судьба наша отныне должна быть общей!»