Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
«Царем буду я! – объявил Атрей. – Ведь я старший!» – «Вздор! – отвечал Фиест. – Ты появился на свет всего на час раньше меня! Из-за такого пустяка я не уступлю тебе корону!» Завязалась перепалка. У каждого из братьев тотчас нашлись приспешники, готовые с оружием в руках поддержать своего ставленника. Наконец горожане решили отправить посольство в Дельфы и вопросить совета у бога. В ожидании ответа Пифии братья внимательно наблюдали друг за другом и были готовы ко всяким взаимным подлостям. Каждый решил скорее умереть, чем доставить торжество сопернику!
Но вот вернулись послы из Дельф. Они вошли в город на закате и потому выборы царя перенесли на следующее утро. До этого сообщенный оракул должен был храниться в тайне. Однако Фиест, которого тревожили дурные предчувствия, решил не дожидаться положенного часа. При помощи подкупа он узнал, что бог назначил царствовать тому из потомков Пелопа, кто владеет золоторунным барашком. Это известие повергло Фиеста в уныние. Он сразу сообразил, о чем идет речь! Несколько лет назад его брат дал обет принести в жертву Артемиде лучшую овцу, которая родится у него в стадах. Вскоре появился на свет ягненок с необыкновенной золотой шерстью. Все дивились на это чудо. Когда ягненок подрос, Атрей велел его задушить. Мясо и кости он, как обещал, принес в жертву, а из шкуры сделал чучело, спрятал его в ларец и там хранил. И вот теперь этот барашек должен был принести ему царскую власть!
«Я не допущу торжества Атрея!» – решил Фиест. Еще прежде он очень сдружился с женой брата Аэропой и сейчас это ему очень пригодилось. Вызвав ее тайком из дома, Фиест сказал: «Обстоятельства складываются таким образом, что ты можешь сделать меня царем». – «Я всегда готова тебе помочь, – отвечала она. – Но ты должен обещать, что женишься на мне, когда взойдешь на престол!» Фиест дал клятву, которую она требовала, а потом велел Аэропе принести чучело зоторунного барашка. Заполучив заветную вещь, он мог спокойно ожидать рассвета.
Утром все горожане собрались на торговой площади. Послы огласили перед ними привезенный оракул. Его неясный смысл смутил микенцев, но тут поднялся Атрей и объявил, что упомянутый барашек принадлежит ему. «Ложь! – воскликнул Фиест. – Мой брат по своему обыкновению лукавит! Пойдите к нему домой, и вы убедитесь, что никакого барашка у него нет!» И в самом деле, сколько не искал Атрей злополучное чучело, его нигде не оказалось. Обескураженный пропажей, он не знал, что сказать. Тут Фиест пригласил городских старейшин в свой дом и предъявил им барашка. По всему выходило, что царем должен стать он! Старейшины торжественно провозгласили Фиеста государем и Аэропа первая поздравила его с избранием.
Атрей не верил своим глазам! Увидев, как ликует Аэропа, он сообразил, что его одурачили, и воскликнул: «Бессмертные боги! Жена и брат коварно сговорились против меня! И вы позволите бесчестным замыслам осуществиться? Неужели, при виде их вероломства солнце не повернется вспять?» Фиест громко рассмеялся в лицо Атрею, но тут произошло то, чего он никак не ожидал – Гелиос развернул свою колесницу и помчался назад. В тот день солнце в первый и последний раз село на востоке. Так божество показало нечестие Фиеста!
Когда обман раскрылся, микенцы единодушно объявили Атрея царем. Заняв престол, он велел брату убираться вон из города. Свою жену он сначала заключил в темницу, а потом велел тайно утопить в море. Ненависть его к Аэропе была так велика, что он не пожелал больше видеть двух рожденных ею сыновей – Агамемнона и Менелая. Юные царевичи были отосланы из страны в Этолию, ко двору царя Ойнея.
Фиест потерпел неудачу, однако не расстался с мечтой о царстве! Правда свергнуть брата собственными силами он уже не рассчитывал, но зато мог прибегнуть к посторонней помощи. Дело это не казалось ему зазорным. Ведь тому, кто испытал себя в вероломстве, совсем не трудно решиться на предательство! Фиест отправился прямиком в Афины, разыскал Гилла и сказал ему: «Известно ли вашей милости, что негодные микенцы возвели на трон моего брата Атрея?» Новость эта сильно раздосадовала Гилла. «Как могли горожане взять себе царя из другого рода, когда живы мы, прямые наследники Персея? – воскликнул он. – Все знают, что Сфенел, отец Эврисфея, незаконно овладел Микенами! Мы мирились с этой несправедливостью, потому что он был Персеид, но потомков Пелопа мы не потерпим!» – «Совершенно верно! – поддакнул Фиест. – И хотя я сам сын Пелопа, не могу не признать правоты ваших слов! Кстати, многие в Микенах думают точно также! Стоит вам появиться в Арголиде, и народ перейдет на вашу сторону!»
Обещания Фиеста были ложью. Тем нем менее, воодушевленные его словами Гераклиды стали энергично готовиться к походу на Пелопоннес. Сил для этого теперь было больше чем достаточно! Помимо большого афинского войска, предоставленного Тесеем, у них имелась собственная армия, набранная из воинственных дорийцев. Ее прислал в Аттику приемный отец Гилла царь Дориды Эгимий. В награду за оказанную когда-то помощь он поклялся Гераклу всячески поддерживать его сыновей и твердо держал обещание.
Вторжение Гераклидов оказалось для пелопоннесцев полной неожиданностью! Атрей заперся в Микенах и упорно оборонялся. Горожанам удалось отбиться все приступы, однако окрестности столицы были сильно разорены. Пока Гилл стоял с главными силами под Микенами, отряды дорийцев совершали глубокие рейды по всему полуострову. Казалось, что Гераклиды добились полной победы! Но это впечатление было обманчиво. Внезапно в войске завоевателей начались заразные болезни. Люди умирали один за другим. Радостные крики победителей сменились скорбным плачем, вместо вражеских городов всюду пылали погребальные костры. Гилл снарядил посольство в Дельфы, чтобы узнать волю богов. Ответ Пифии возвестил, что причиной чумы стал самовластный поступок Гераклидов, ибо они вернулись на родину раньше назначенного богами срока! Пришлось Гиллу оставить завоеванные земли и отступить обратно в Аттику.
Хотя мифы только вскользь упоминают о первой попытке сыновей Геракла овладеть Пелопоннесом, по всему видно, что это было масштабное и грандиозное предприятие. Археологические раскопки полностью подтверждают дошедшие до наших дней исторические предания. Установлено, что во второй половине XIII в. до Р.Х. жители Пелопоннеса лихорадочно готовились к отражению внешнего врага и возводили вокруг своих городов мощные оборонительные сооружения. Первым признаком угрозы, надвигавшейся на Пелопоннесскую Грецию, стало нападение на сами Микены. Осаждавшие не смогли прорваться внутрь крепости, но сожгли и разрушили все здания, находившиеся вне стен. В то же время были опустошены Лаконика и Мессения. Нашествие обошло стороной только Аргос.
Но чем же кончилась война? Сообщения археологов не дают на этот вопрос ясного ответа. Поэтому опять обратимся к мифам. Рассказывают, что, покинув Пелопоннес, Гилл женился на Иоле и стал готовиться к новому вторжению. Как раз в это время умер Эгимий. Гилл наследовал после него престол и сделался правителем Дориды. Новый царь пришелся по сердцу воинственным жителям этой страны. Они готовы были участвовать во всех его предприятиях. Однако, помня о неудаче первого вторжения, Гилл решил узнать угодна ли богам новая война. Он сам отправился в Дельфы и вопросил оракул. Пифия отвечала, что Гераклиды смогут завладеть Микенами и всем Пелопоннесом, но только не сейчас, а «после третьего плода». Что подразумевали эти загадочные слова? Гилл решил, что третий плод означает «спустя три года», ведь известно, что в году можно снять только один урожай плодов.
Через три года сильная армия дорийцев вновь подошла к Пелопоннесу. На этот раз жители полуострова хорошо подготовились к отражению нападения. Навстречу Гераклидам выступила объединенная армия, включавшая в себя кроме микенцев и аргоссцев, также аркадцев, лакедемонян и мессенцев. Достигнув Истма, оба войска встали друг против друга на границе Мегариды. Видя решимость противников, Гилл обратился к их вождям с такими словами: «Нет никакой нужды превращать частный спор между мной и Атреем во всеобщее побоище! Выберете из своего войска самого доблестного воина и выставьте его на единоборство! Если победа останется за мной, значит я буду царствовать в Микенах, если за ним – дорийцы возвратятся обратно к себе на родину!»