Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим
Шрифт:
44) Луций Марций и битва при Ибере
С гибелью войска, казалось, утрачена и вся Испания, но положение спас один человек. В войске Сципионов служил некий Луций Марций, римский всадник, молодой человек, отличавшийся энергией и мужеством. Собрав разбежавшихся воинов и каких-то людей из городских гарнизонов, он составил внушительное войско, с которым и присоединился к войску Тиберия Фонтея, Публиева легата. Но среди солдат простой римский всадник пользовался большим влиянием и уважением. На воинском собрании все они единогласно выбрали своим предводителем Луция Марция.
Когда пришло известие о приближении Газдрубала, сына Гисгона, который перешел Ибер, чтобы покончить с войной, Марций выставил знак к битве. Воины расхватали оружие и в неистовстве, не помня себя, набросились на беспечно и нестройно подходивших карфагенян. Враги оторопели от страха и удивления – откуда вдруг столько врагов, ведь все войско было почти уничтожено; откуда такая дерзость, такая уверенность в себе у разбитых и обращенных в бегство; что это за новый вождь объявился – ведь оба Сципиона убиты? Недоумевающие и потрясенные враги были отброшены сильным ударом, повернули вспять и побежали.
Это поражение, однако, не сделало их осторожнее. Лагеря их по-прежнему охранялись небрежно. Марций это разведал, и у него созрел замысел, с первого взгляда скорее дерзкий, чем отважный. Он решил, что легче взять лагерь одного Газдрубала, чем защитить свой от трех армий и троих вождей, буде они снова соединятся.
В шести милях за ближайшим карфагенским лагерем стояло другое их войско, между ними в лесной чаще лежала ложбина. Почти в середине этого леса Марций спрятал когорту римской пехоты и при ней всадников. Заняв таким образом середину дороги, он в полной тишине повел свой отряд на ближний лагерь врага. Перед воротами не было караульных, на валу не стояла охрана; римляне проникли во вражеский лагерь, будто в собственный – сопротивления не встретили. Тут затрубили трубы и поднялся крик: кто рубил полусонных врагов, кто поджигал хижины, крытые сухой соломой, кто стал в воротах, чтобы помешать бегству неприятеля. Враги потеряли голову от шума, резни, пожаров: ничего не слыша и не соображая, они, безоружные, натыкались на отряды вооруженных воинов; мчались к воротам или прыгали с вала. Ускользнувшие кинулись к другому лагерю; их окружили когорта и всадники, сидевшие в засаде, и перебили всех до одного. Если кому и удалось спастись, предупредить своих о несчастье он не смог: захватив один лагерь, римляне перебежали в другой. А там – в отдалении от противника – на рассвете многие разбрелись за фуражом, за дровами, за добычей. Небрежение дошло до полной распущенности: лежало оружие близ постов; безоружные солдаты сидели на земле, разгуливали у ворот и вала. С ними, спокойными и беспечными, начали бой римляне, разгоряченные недавним сражением, разъяренные победой. Завязалась жестокая схватка, и длилась бы она долго, если бы карфагеняне не заметили, что щиты у римлян в крови – те, очевидно, уже одержали победу в каком-то сражении. Страх охватил карфагенян; в ужасе все кинулись бежать. Бежали врассыпную, куда только вела дорога; некоторых перебили; лагерь был брошен. Под водительством Марция за один день и одну ночь взяли два лагеря.
После этого сражения в Испании наступило длительное затишье: обе стороны после стольких побед и поражений медлили, не отваживаясь на решительные действия. (Ливий; XXV; 1-41).
45) Попытка Ганнибала деблокировать Капую
Консулами 211 г. до Р. Х были избраны Гней Фульвий Центимал и Публий Сульпиций Гальба. Консулам прошлого года, Квинту Фульвию и Аппию Клавдию, продлили командование войсками, которые у них были, и вдобавок велели держать Капую в осаде, пока она не будет взята. Продлили командование Марцеллу, чтобы он проконсулом закончил войну в Сицилии с тем же войском, какое у него было
Война тем временем всей силой обрушилась на Капую. Ее, однако, не брали приступом, а держали в осаде. Ганнибал, оставив бо; льшую часть обоза и все тяжеловооруженное войско в Бруттии, направился в Кампанию с отборной пехотой и конницей, способной идти ускоренным маршем. За стремительно двигавшимся Ганнибалом шло тридцать три слона. Он остановился в укромной долине за Тифатами, горой, нависшей над Капуей; завладел крепостцой Галатией, выгнав ее гарнизон, и обратился на осаждавших Капую. Предварительно он сообщил в Капую, чтобы капуанцы в то самое время, когда он нападет на римский лагерь, открыли все ворота и дружно высыпали на врага. Страх он навел великий. С одной стороны Ганнибал повел нападение сам, а с другой – высыпала вся кампанская конница с пехотой и с ними карфагенский гарнизон, которым командовали Бостар и Ганнон. Римляне, чтобы в сумятице не кинуться всем в одну сторону и не остаться где-нибудь без прикрытия, разделили войско так: Аппий Клавдий против кампанцев; Квинт Фульвий против Ганнибала; Гай Нерон, пропретор, с конницей шести легионов – вдоль дороги на Свессулу; легат Гай Фульвий Флакк с союзнической конницей – по реке Вултурн.
Сражение началось не только с обычного громкого клича и беспорядочного гула; вдобавок к мужским голосам, конскому ржанью и лязгу оружия толпа трусливых кампанцев, разместившихся по стенам, гремя медью, словно при лунном затмении в ночной тишине, подняла такой крик, что отвлеклись от боя даже сражающиеся. Аппий легко отбросил кампанцев от вала; тяжелей приходилось Фульвию, на которого наступал Ганнибал с пунийцами. Шестой легион отступил; отряд испанцев с тремя слонами дошел до самого вала и прорвал римский строй в середине; они надеялись ворваться в римский лагерь, но боялись, как бы не оказаться отрезанными от своих.
Начальники лагеря легаты Луций Порций Лицин и Тит Попилий упорно бились перед валом и убили слонов, уже взбиравшихся на вал. Тушами слонов завалило ров. На трупах слонов завязалась жестокая свалка. От одной стороны римского лагеря кампанцы и карфагенский гарнизон были отогнаны; бились у самых ворот Капуи, выходящих к Вултурну; врывавшихся римлян сдерживали не столько воины с их оружием, сколько метательные машины, поставленные над воротами и своими снарядами не подпускавшие к ним. Приостановила натиск римлян и рана Аппия Клавдия: он, стоя перед знаменами, одобрял воинов, когда копье попало ему в грудь под левое плечо. Очень много врагов перебили перед воротами; остальных перепуганных загнали в город. Ганнибал, видя гибель испанской когорты и упорство, с каким защищают лагерь, оставил осаду и стал отходить с пехотой, прикрывая ее с тыла конницей. Легионеры рвались преследовать врага, но Флакк велел бить отбой – довольно того, что и кампанцам от Ганнибала помощи было мало, и Ганнибал это сам почувствовал.
46) Поход Ганнибала на Рим
Ганнибал, видя, что он не может ни вызвать римлян на сражение, ни прорваться через их лагерь к Капуе, и боясь, как бы новые консулы не отрезали его от обоза, решил отказаться от тщетных замыслов и сняться с лагеря. Раздумывая, куда бы идти, он вдруг решил двинуться к Риму. Собрав достаточное количество судов, он за одну ночь переправил свои войска через Валтурн. Фульвий Флакк узнал о готовящемся походе заранее от перебежчиков и написал сенату.
Сенат постановил, что один проконсул должен продолжать осаду Капуи, а другой с достаточными силами прийти на защиту Рима. Эта роль досталась Фульвию. Он вошел в город через Капенские ворота, направился через центр и Карины к Эсквилину и расположился лагерем между Эсквилинскими и Коллинскими воротами. Плебейские эдилы доставили туда продовольствие; консулы и сенаторы прибыли в лагерь, где совещались о важнейших государственных делах. Постановлено было, что консулы ставят свои лагери около Коллинских и Эсквилинских ворот; городской претор Гай Кальпурний начальствует в Капитолии и крепости, сенат в полном составе собирается на форуме: вдруг понадобится что-то немедленно обсудить.
На следующий день, перейдя Аниен, Ганнибал вывел в боевом строю все войско; Флакк и консулы от сражения не уклонились. Оба войска приготовились к битве – наградой победителю был бы Рим, – как вдруг хлынул ливень с градом; солдаты, чуть не побросав оружие, укрылись в лагере, но вовсе не из страха перед врагом. И на другой день войска, выстроившиеся на том же месте, заставила разойтись такая же буря, но стоило солдатам укрыться в лагере, наступала удивительно ясная и тихая погода. Карфагеняне сочли это знамением; слышали будто бы и слова Ганнибала: никак-де не овладеть ему Римом: то ума не достанет, то счастья. Надежду Ганнибала умалили еще два обстоятельства: одно неважное, другое важное. Важное состояло в том, что, пока сам он сидит с войском под стенами Рима, в Испанию отправилось пополнение римскому войску; неважное – в том, что, как узнал он от какого-то пленного, поле, где он стоит лагерем, только что продано, да еще без всякой скидки. Это говорило о том, что римляне сильны духом и не сомневаются в победе. Напугать их не получилось.