Человек из чужого времени
Шрифт:
– Будущее должно быть прекрасным. Я сам лишь недавно сделал выбор в пользу будущего.
– А до этого?
– А до этого я мечтал о спокойной и стабильной жизни конца девятнадцатого века… Я тоже хочу быть рокером, чтобы мой напарник чувствовал уверенность и безопасность за моей спиной.
Лена поняла, о чем и о ком сейчас говорил Михаил. Она грустно вздохнула и тихо продолжила:
– Напарник сидит не только позади, он сидит в мозгу и в сердце самого рокера… Приятель научил меня всему тому, что умел делать сам. Некоторые вещи я делала даже лучше его. А один трюк, который мы выполняли дважды, никто так и не осмелился повторить.
– Интересно узнать.
– Да ну, нет.
– Пожалуйста.
– Расскажу как-нибудь потом.
Лена на некоторое время замолчала. Михаил не прерывал ее мысли. Наконец она снова заговорила.
– Перед самой смертью он съездил в Германию с группой около ста человек. Это был европейский слет рокеров. Когда вернулся, сказал, что тамошние рокеры теперь называют себя байкерами, от американского «байк» – мотоцикл. А нам больше нравилось называть себя, как и раньше, просто и привычно – рокеры. Вот такая история.
– Здорово… Вам всегда нравилось ездить на мотоцикле?
– Что вы! Я их ненавидела и жутко боялась… До тех пор, пока не села позади одного сильного и уверенного в себе человека.
– Конечно, без чего-то можно запросто обойтись в своей жизни, а что-то надо попробовать самому, чтобы потом рассуждать о том, плохо это или хорошо.
– Сегодня я виделась с Левой. Он сказал, что рано утром отвез Михаила на Старо-Невский, к его девушке. Она вчера прилетела из Америки. Так что вы оба тайно находитесь на конспиративных квартирах.
– Не выдержал. А ведь мы договаривались…
– Любовь отменяет все договоренности.
– Толкает нас на неосмотрительные и опрометчивые поступки.
– Говорите проще – на глупости. Ну и что? Я его понимаю и принимаю его сторону.
Лена красиво улыбнулась.
– Вы его видели прежде?
– Никогда. Все время я провожу здесь. Это Лева приезжает ко мне в гости. А я последний раз была у него только на Новый год. Но мне почему-то кажется, что он – это вы.
– Все так думают.
У нее была одна исключительная особенность, вероятно, профессиональная, а может быть, и природная: девушка всегда смотрела в глаза собеседника, не мигая и не отводя взгляда в сторону. Так было и здесь, впившись в глаза Михаила, она откровенно спросила:
– Я никак не могу понять, если вы так похожи, как близнецы, как две капли воды, то почему вы с ним прячетесь, живете под одним именем, путаете окружающих? Это такая задумка? В чем здесь смысл?
– Так думают другие. Мы здесь ни при чем, да и виделись-то всего пару раз.
– Что вы натворили?
– Мы еще ничего не успели натворить.
– Ага, пока не успели, но все-таки можете?
– Вероятно, так считают другие.
– И кто же из вас «главный по тарелочкам»?
– Не понял.
– Кто из вас представляет наибольшую опасность?
– Не знаю.
– А может быть так, что один из вас все же главнее, представляет собой особую ценность, как президент, и его надо прятать, а в опасную жизнь выпускать другого, менее ценного, то есть двойника?
– Если рассуждать таким образом, то моя ценность надуманная, а вот он – человек реальный и, вне всякого сомнения, ценный.
– То есть вы осмысленно приносите себя в жертву?
– Вы ошибаетесь, Лена. Мы оба прячемся. Только я стараюсь быть осторожным, а он хочет жить настоящей жизнью. Он ученый и не очень осторожный человек. Он хочет быть бунтарем, но, как у всякого интеллигента, на этот шаг у него не хватает смелости. Он выходит на Сенатскую площадь и в решающий момент покидает ее, он соглашается на то, чтобы взорвать бомбу, но боится того, что она действительно взорвется.
– А может быть, есть и еще какой-то секрет?
– Может быть. Я не знаю. Но свой путь, свою миссию – разобраться во всем и помочь ему – я обязан свершить. Этот путь я должен пройти до конца. И здесь второго Михаила быть не должно. Историки должны созерцать, когда творить начинают юристы.
– Ну да, юристы натворить могут много чего.
– Новое время – новые правила, а новые правила – это новые законы. Эти законы могут быть во благо или во вред людям. Вот тут-то и нужна бомба, которую держит в руках мой родственник.
– И как долго он будет нянчить свою бомбу?
– Все должно случиться до двадцатых чисел августа… Иначе все теряет смысл – и все его исторические знания, и мой исторический опыт, и мой юридический профессионализм, и наша гражданская позиция. Нам выпал шанс сказать свое решающее слово сильным мира сего.
– Ваша бомба наделает много шума, но ровным счетом ничего не изменит. Один в поле не воин.
– Самое печальное заключается в том, что они не хотят даже шума. Они считают себя идеальными, а нас – сумасшедшими.
– Идиотами.
– Что-то типа того. Это у них раздвоение личности. Это они будут красиво говорить от нашего имени и жировать за наш счет. Вот, Лена, почему бунтует нынешняя молодежь.
– Вероятно, так оно и есть. Интересно, откуда вы все знаете наперед? – Лена сделала очередную продолжительную паузу. – Михаил, скажите откровенно: вы действительно обладаете сверхъестественной силой?
– Это вам Лева сказал?
– Да. Это мне сказал Лева.
– С чего же он так решил?
– На даче он поддался вашему гипнозу и все делал так, как вы его попросили.