Человек из Лондона
Шрифт:
— Я знаю. — Эва Митчел тоже встала, положила салфетку на стол и чуточку вызывающе улыбнулась инспектору, — Это я вызвала ее телеграммой.
Она не теряла ни минуты, нисколько не колебалась, как будто все предусмотрела заранее. Еще с порога холла спросила по-английски:
— Миссис Браун, если не ошибаюсь? Будьте любезны пройти со мной в салон. Я — мисс Митчел.
М-с Браун было под тридцать, когда-то, лет десять назад, она была, видно, очень красива какой-то хрупкой красотой, которая еще не исчезла, но несколько потускнела. Перед тем как выйти за Брауна, она была одной из герлз в третьеразрядной труппе. Незаметная и покорная тогда, как и теперь, она со все той же улыбкой как бы просила прощения за то, что вообще существует на свете.
Эва Митчел присела на ручку кресла и закурила сигарету.
— Нет ли у вас известий от мужа?
— Нет. Он, вероятно, в Роттердаме. Когда пришла ваша телеграмма, я подумала, что с ним произошел несчастный случай.
— Чем, по-вашему, занимается мистер Браун?
— Он коммивояжер одной французской фирмы по производству театрального грима и париков.
— Если он так сказал вам, значит, солгал. Муж ваш грабитель, а господин, сидящий рядом с моим отцом, — инспектор Скотленд-Ярда, которому поручено его арестовать.
Она сказала это так просто, что м-с Браун окаменела, широко раскрыв глаза и даже не пытаясь протестовать.
— Мой отец, которого вы видите, директор «Палладиума» Хэролд Митчел.
Маленькая м-с Браун слегка поклонилась, скорее ослепленная этим именем, чем напуганная обвинениями девушки.
— Ваш муж украл у него больше пяти тысяч фунтов.
Молиссон наблюдал за женщинами через стекла перегородки: ему показалось, что м-с Браун, которая, сложив руки на замке своей сумочки и стоя перед мисс Митчел, сидевшей на ручке кресла, готова сделать все, что прикажет собеседница.
— Если вам нужны доказательства, могу пригласить инспектора.
М-с Браун из вежливости покачала головой.
Именно в это время Малуэн вошел в свою застекленную будку, бросив обычное:
— Привет!
— Привет, старина! Что с тобой? — спросил сменщик.
— Со мной? А что со мной может быть? — Он поставил на печку бидон, выложил на стол сандвичи, вынул из кармана газету. — Порт все еще кишмя кишит жандармами?
— Теперь они совершают обходы. Мелькнул карманный фонарик в каком-нибудь закоулке, значит, они там и шарят.
Эва Митчел не теряла времени, чтобы не дать собеседнице опомниться.
— Эти деньги — все, что осталось у нас с отцом. Если Браун вернет их, мы выделим ему часть и не станем возбуждать дела. Если же откажется, он будет судим и повешен за убийство.
— За убийство?
— Здесь, в Дьеппе, три дня тому назад ваш муж убил своего сообщника Тедди. Вы знали Тедди, не так ли?
— Он работал на ту же фирму, что и мой муж.
— Другими словами, они вместе проделывали свои номера.
Браун обчистил контору моего отца и присоединился к Тедди в Дьеппе. Видимо, при дележе они повздорили, и ваш муж убил Тедди. Не верите, позовите инспектора.
Теперь Браун скрывается где-то в городе, и именно вы должны его найти и передать ему, что я сказала. Деньги у вас есть?
— Я уехала из Ньюхейвена с двумя фунтами.
— Вот еще два. Поесть и переночевать можете здесь.
Это недорого.
— Что я должна сделать?
Она еще не плакала, но была уже близка к тому, постепенно начиная осознавать происшедшее.
— Вам виднее. Ищите! Дайте объявление в газету.
Возможно, инспектор вам что-нибудь посоветует.
Эва Митчел вернулась к столу и принялась за десерт.
Молиссон с изумлением воззрился на нее.
— Что вы ей сказали?
— Правду. Она скорее найдет мужа, чем мы. Может быть, узнав о ее приезде, он явится сам.
— А если она его найдет? — остолбенело выдавил он.
— Этого я и добиваюсь.
— Но ведь он совершил преступление…
— Во Франции нас это не касается. Пусть этим занимается французская полиция.
Отец наблюдал за дочерью с не меньшим удивлением, но к его восхищению примешивалось чувство неловкости.
— Почему ты ничего не сказала нам?
— Потому что вы могли помешать мне вызвать ее.
Эва сидела спиной к застекленной перегородке салона, и только инспектор по-прежнему видел м-с Браун, которая съежилась в кресле, закрыв лицо руками. Молиссон положил салфетку на стол и вышел в салон.
Молодая женщина подняла голову на шум шагов и, не отрывая рук от лица, тяжело вздохнула:
— Это правда?
— Правда, — ответил он, садясь рядом, — Браун в трудном положении. Раньше ему угрожала только тюрьма, но теперь…
— А правда ли, что, если он вернет деньги…
— Да, Митчел отзовет свою жалобу. Скотленд-Ярд не станет его разыскивать. Им займется французская полиция. А уж ускользнуть от нее — дело Брауна. На кого вы оставили мальчика?
— Мальчика и девочку, — машинально поправила она. — За ними присмотрит соседка. Но скажите, что я должна делать?
Инспектор посмотрел на Митчелов, продолжавших есть, потом на выцветший ковер и закурил трубку.
— Вероятно, разумней всего просто походить по городу, заглядывая в самые безлюдные места. Дьепп невелик. Есть шанс, что Браун вас заметит.
Ей было страшно — это читалось у нее в глазах. Ее пугали пустынные улицы и даже встреча с мужем. Молиссон не знал, что еще сказать.
— Прежде всего, советую вам пообедать и лечь спать.
Завтра у вас будет достаточно времени принять решение.
И она осталась одна в маленьком салоне, куда зашла хозяйка и спросила по-французски, не хочет ли гостья пообедать? Англичанка не поняла. Г-жа Дюпре жестами объяснила, но м-с Браун покачала головой.