Человек из Лондона
Шрифт:
Бросив завтрак, подбежал старый Митчел. Инспектор, подав ему правую руку, левой схватился за телефонную трубку.
— Алло! Кабинет капитана порта, пожалуйста…
Держа трубку, он что-то говорил по-английски своему соотечественнику. Около бара по стойке «смирно» застыл Жермен, за окошечком — хозяин. Г-жа Дюпре смущенно улыбалась, словно извиняясь за свое присутствие.
Закончив разговор, инспектор обменялся несколькими фразами по-английски с Митчелом, потом сказал Жермену:
— Мое пальто, пожалуйста.
— Простите, мистер Молиссон… Позвольте спросить, не нашли мистера Брауна? — залилась от смущения г-жа Дюпре.
Он с удивлением посмотрел на нее:
— Почему Брауна?
— Я думала… Сама не знаю… Мне казалось…
— Найден труп. Труп человека, которого убил ваш мистер Браун.
Она еще сильней покраснела, когда инспектор сказал:
«Ваш мистер Браун». Это звучало почти как обвинение.
Потом забеспокоилась, не заметил ли намека муж, но тот не обратил внимания на реплику инспектора.
— Принесите также шубу мистера Митчела, Жермен.
Оба англичанина ушли, и в доме сразу стало как-то неуютно. Сперва все молчали. Жермен поставил стакан на место и, глядя на стойку, тихо проронил:
— Как вы считаете, госпожа Дюпре, это правда?
Тем временем хозяйка смотрела на кресло, в котором любил подолгу сидеть м-р Браун, устремив взор в пространство. Кресло стояло в двух метрах от нее. Время от времени они с Брауном обменивались несколькими словами. Она даже спросила как-то, не женат ли он, и тот молча показал ей свое обручальное кольцо.
Ей тогда показалось, что тоска Брауна вызвана недостойным поведением или злобным характером его жены.
— Накрывайте столы, Жермен! Пять приборов для мистера Генри и два для парижан.
На кухне у Малуэна продолжали шептаться.
Дом был почти новый, хорошо обставленный и оборудованный так, что поддерживать в нем порядок не составляло труда. Двор, вымощенный плитами, прачечная, кладовка за кухней. Паркет покрыт лаком, стены лестничной клетки — масляной краской. А вот о толщине перегородок не подумали. В любой комнате слышно все, что говорится в соседней, и когда, к примеру, Малуэн одевался в спальне, с четверть часа во всем доме стоял шум.
— Ты уверена, что заперла дверь на ключ?
— Я так сделала ненарочно. Просто выскочила и повернула ключ.
— Не знаю даже, нужно ли говорить об этом отцу.
Понятия не имею, что с ним творится в последние дни…
Ты заметила трубку, которую он себе купил, ничего нам не сказав? Вчера и позавчера он почти не спал…
Можно было предупредить жандарма и дать ему ключ.
Они обе подумали об этом, но от такой мысли тут же потупились, почувствовав тяжесть на сердце, особенно Анриетта, которой сейчас уже казалось, что в полутьме она увидела глаза затравленного зверя.
— Если б только знать, что он натворил!
— Может, что-нибудь напечатали в утренней газете?
Газета лежала в почтовом ящике, читал ее только Малуэн, когда вставал. Анриетта пробежала заголовки, перевернула страницы, но не нашла ничего, что относилось бы к человеку, спрятавшемуся в сарае.
— А если он туда забрался, чтобы украсть отцовские снасти?
Они перепугались: в случае пропажи удочек гнев Малуэна был бы ужасен.
Он спал так чутко, что все время слышал у себя наверху шепот в кухне и все же старался спрятать голову под подушку, притворялся даже, что храпит, словно пытаясь хитростью приманить сон. Рев сирены оповестил его, что уже одиннадцать утра. Но в обычные дни он вставал на два часа позже, так что время подумать у него еще будет.
Мисс Митчел спустилась по лестнице в холл отеля «Ньюхейвен», и хозяйка с любопытством рассматривала ее: ночью приезжих принимала не она, а дежурный.
Еще до знакомства с людьми мы пытаемся представить себе их. Г-же Дюпре Эва Митчел рисовалась тоненькой, решительной, со спортивной внешностью девушкой.
На самом деле она выглядела маленькой девочкой, вернее, куклой с огромными голубыми глазами и крошечным носиком. Она знала несколько французских слов, чуть больше, чем отец, и акцент у нее был умилительный.
— Есть что-нибудь новое? — осведомилась она.
— Новое насчет чего, мисс?
— Насчет наших денег.
— Нет. Знаю только, что из воды вытащили… простите… труп. Жермен только что рассказал, что тело пробыло в воде двое суток — зацепилось за сваю южного причала.
— Южного причала… — повторила девушка, словно на уроке французского.
Она не поняла. Г-жа Дюпре говорила слишком быстро. Эва Митчел осмотрела бар, столовую, салон, вероятно отыскивая, где бы пристроиться, но в конце концов направилась к двери.
Хотя дождь все еще лил, она перешла через улицу и теперь в одиночестве прогуливалась по набережной.
Издали она казалась еще более хрупкой, совсем ребенком.
У самой гавани инспектор и Митчел вышли из ангара, и полицейский сказал капитану порта:
— Да, это Тедди. Я вышлю вам его досье.
— Вы полагаете, что его убили?
— Не полагаю — уверен. Рано или поздно это должно было случиться. Знай вы Брауна, вы поняли бы меня.
Тедди был его злым гением. Заставлял его делать то одно, то другое, и никогда, как нарочно, Брауну ничего не доставалось.
Последовали рукопожатия. Митчел был крайне возбужден. Пока они шагали по набережной, он забросал инспектора вопросами:
— Но вы передали этому парню мое предложение?
— Я буквально повторил ваши слова.
— Уверен, что он даже не заходил в отель.
— Но вы же говорили, что, стоит Брауну убедиться, что все раскрылось, как он откажется от банкнот, лишь бы его оставили в покое.
Инспектор промолчал. Издали он увидел жандармов и полицейских в штатском. Обитатели Дьеппа тоже узнавали их, во всех лавках только и разговору было что о случившемся, хотя газеты даже не упоминали ни о каком преступлении или крупной краже.